Операторы дронов подразделений войск БпС группировки войск «Восток» вылавливают бронецели в контратаках врага.
Фото Александра Реки
На линии боевого соприкосновения не бывает полной тишины. Даже ночью, когда кажется, что фронт выдохнул и застыл, в темноте обязательно появляется настойчивое жужжание – плотный злой звук электромотора небольшого дрона с боевой частью. В группировке войск «Восток» дроноводов называют охотниками. Они не ждут, когда цель выйдет на них, – они её ищут, находят и?уничтожают.
Их оружие – скорость и глазомер
В блиндажах под Комаром, находящихся теперь на некотором удалении от линии боевого соприкосновения, расположилась группа операторов FPV-дронов отдельного штурмового полка – «Барс», «Кедр», «Шаман», «Крот», «Викинг». «Кедр» – парень из Находки – невольно усмехается всякий раз, когда речь заходит о дронах. – Я, по сути, из-за них сюда и пришёл, – говорит он. – Ещё с 2019 года в гараже валялись моторы, рамы, батареи. Тогда мы просто гонки устраивали для себя, а теперь – охота. Аппараты другие, задачи другие, да и цена промаха совсем другая. Он бережно поднимает с полки «птичку» – небольшой квадрокоптер с вытянутым корпусом и массивной боевой частью спереди. Практически самодел: всё собрано, проверено солдатскими руками. Пока противник полагается в основном на заводские решения и стандартные комплекты, у этих ребят главное преимущество – гибкость и умение додумать технику под задачу. – Смотри, он у меня прямо как зверь в клетке, – кивает «Кедр» на дрон на зарядной станции. – Ждёт, когда дверь откроют.
Восточные «волки»
– Нас тут много, и почти все с Дальнего Востока, – улыбается «Крот». – Как стая: к своим не лезем, но чужого гоним до конца. «Крот» родился в Биробиджане. Раньше служил в мотострелковом полку, занимался артиллеристской разведкой, работал с миномётами, корректировал «Гиацинты». После ранения его перевели в?тыл на переобучение, и там он впервые взял в руки FPV-пульт. Теперь выполняет задачи в связке с?«Барсом»: один пилотирует, второй ведёт и даёт целе- указание. Их тандем давно доведён до автоматизма. За два месяца эта пара уничтожила 11 целей: бронемашины, грузовики, пикапы. – Наша задача – сделать так, чтобы врагам страшно было выезжать на дорогу, – поясняет «Барс». – Это не линия фронта, это зона охоты. Чуть поодаль сидит «Кедр», один из самых молодых в группе. Ему 28. До начала СВО служил в?сапёрной роте в Хабаровске. Передовая для него началась с трёх месяцев в?промзоне Богатыря. Потеряв ногу, прошёл обучение на оператора БпЛА, и сейчас «Кедр» – один из тех, кто летает дальше всех – до 12 километров на одном заряде. Его дроны – настоящие камикадзе, а заход на цель многие называют хирургическим. – Каждый раз думаю, что этот маленький аппарат может успеть туда, куда я сам уже не добежал бы, – говорит «Кедр».
Быт в капонирах
Их база – неприметный капонир в?роще, неподалёку от поля, где оборудована небольшая полоса для запуска. Всё максимально утилитарно: генераторы, фанерные столы, ящики с запчастями, аккуратно сложенная взрывчатка, стенд с маршрутами и зонами средств РЭБ противника. – Всё, что видишь, сделано здесь,?– показывает вокруг «Шаман», бывший морпех из Владивостока. – Даже стол под пайку собирали ночью из поддонов. Внутри группы у каждого своя ниша. Один отвечает за сборку корпусов, второй перепаивает «мозги», третий занимается оптикой и камерами. «Крот» – главный по маршрутам и навигации. Он прорисовывает рельеф, отмечает опорные точки, забитые средствами РЭБ зоны и запасные коридоры полёта. – Сначала у нас были обычные «карбонки», – вспоминает он. – Лёгкие, хрупкие, на коленке собранные. Сейчас это полноценные аппараты. Своя электроника, аэродинамика, стабилизация. Это уже не кустарщина, а, по сути, небольшая авиация.
Ночная контратака
Одна из типичных ситуаций?– ночная контратака. Небо затянуто тучами, свет почти нулевой, но разведка передаёт: противник готовит продвижение. Три бронемашины, несколько пикапов для эвакуации, два Humvee. Двигаться будут по просеке вдоль старой линии связи. Их вероятная цель – продавить участок и?выйти к нашим тыловым позициям, поясняет «Викинг». Первым поднимается его дрон. Аппарат идёт низко, почти по самой траве. Сверху только ветер и едва различимый свист мотора. На мониторе дорожная колея, по ней движется цепочка машин. – Сначала бью в голову колонны, потом по хвосту, – рассказывает «Викинг». – Когда оба конца стоят, середина уже без вариантов. Два точных попадания – и?продвижение боевиков срывается. Артиллерия накрывает тех, кто успел выпрыгнуть и?рассредоточиться. Противнику не удаётся ни развернуть огневую поддержку, ни перегруппироваться. – Вот для этого мы здесь, – подытоживает «Барс». – Чтобы у?них каждый выезд за линию окопов превращался в?смертельный риск, а не в?плановую поездку.
Учёба без выходных
Чтобы дрон долетел до цели, одного пульта мало. Нужно понимание дистанции, прогноз траектории, учёт ветра и особенностей рельефа. Каждый элемент этого ремесла отрабатывается часами. – У нас есть свои симуляторы, – объясняет «Кедр». – Отрабатываем заходы на цель, скорость, выравнивание. Учитываем даже тени от деревьев и?зданий. Похоже на работу штурмана самолёта. Полевые занятия, работа с учебными макетами, атака по движущимся целям, отработка полёта при активном подавлении связи – любой реальный вылет тоже потом разбирают как урок. – После каждого вылета смотрим запись, – говорит «Шаман».?– Где задержался, где угол входа неудачным был, где лишние манёвры. Следующий раз так уже не делаем.
Бой за посадку под Сладким
Ноябрь 2025 года. Посадка к?югу от Сладкого – важный участок, который противник использует как прикрытие при выводе своих подразделений. В наших руках только крайняя полоса зелёнки. Лезть в лоб нельзя: миномётное прикрытие, техника заглублена, позиции пристреляны. Задача группы – сорвать эвакуацию, выявить и уничтожить вражескую колонну, которая должна выйти по просёлку. Время старта – раннее утро. Условия – низкая облачность, лёгкий восточный ветер, температура в районе нуля. «Крот» запускает дрон из опорного пункта. Маршрут прокладывает вдоль старого трубопровода, используя просеку как коридор. Через шесть минут аппарат выходит к нужному участку дороги. На экране появляется бронемашина MaxxPro, за ней – Humvee и грузовик. Скорость небольшая, около 35 километров в час. – Я ждал, пока они войдут в узкий участок просеки, – вспоминает «Крот». – Там им деваться некуда: только вперёд или назад, никуда не свернуть. Подлёт – сбоку, через небольшое окно между деревьями. Оператор выискивает слабые места, отмечает на броне закреплённые сетки и мешки. Удар наносит в переднюю часть. Вспышка?– капот бронемашины взлетает вверх. Почти сразу в воздух поднимается второй дрон. Его цель – замыкающий грузовик. Спустя меньше минуты – второй взрыв. Колонна встаёт. Экипаж и пехота пытаются рассредоточиться и?укрыться, но по ним уже работает артиллерия. – Весь бой занял семь минут, – говорит «Крот». – Эвакуацию сорвали, колонну остановили, своих не подставили. Ни один аппарат врагу не достался.
У них нет окопов, но они всё равно на передовой. Они не входят в здание первыми, но без них в это здание лучше не заходить. Они не только наблюдают?– они меняют картинку боя
«Это наше небо»
Командир штурмового полка подполковник с позывным «Батя» рассказывает о своих операторах войск БпС: – У них нет окопов, но они всё равно на передовой. Они не входят в здание первыми, но без них в это здание лучше не заходить. Они не только наблюдают?– они меняют картинку боя. «Батя» вспоминает недавний эпизод, когда противник попытался прорваться к окраине села колонной из семи единиц техники. Нашим подразделениям требовалось время на перегруппировку. В тот момент в воздух подняли сразу шесть FPV-дронов. – За восемь минут колонны просто не стало, – говорит командир полка. – Ни одна машина не прошла дальше. Ни одна боеголовка не ушла в молоко. После этого мы приняли решение увеличить FPV-группу. По его словам, случайных людей сюда не берут. Тут нужна не только техника, а ясная голова и крепкие нервы. У оператора 40 секунд до контакта, и всё решение в его пальцах. Ошибётся – погибнут те, кто сейчас в окопе, а не в капонире. И операторы это отлично понимают.
Ночные сборочные
Когда темнеет, работы меньше не становится, наоборот, наступает пора сборки и ремонта. – Бывает, лампочки вылетают, генератор капризничает,?– перечисляет «Викинг». – Но по-другому никак: каждый день стараемся собрать по два-три новых аппарата. На самодельном столе – платы, аккумуляторы, моторы, пропеллеры, тюбики клея, пучки проводов. В воздухе висит запах флюса и нагретого пластика. Никто особо не разговаривает – каждый занят своим узлом. – Сначала корпус, потом начинка, потом «мозг», потом «глаза», – перечисляет этапы «Кедр», беря в руки крошечную камеру. – Всё вроде мелочи, но от каждой зависит, дойдёт ли этот дрон до цели.
Выдержка и внутренняя тишина
Со стороны может показаться, что оператор просто сидит в укрытии с пультом. На деле это постоянное напряжение. – В момент захода на цель всегда держишь в голове, что связь может оборваться в любую секунду, – признаётся «Шаман».?– Это как прыжок: уже оттолкнулся, а приземлился ли – узнаешь позже. К вылетам каждый готовится по-своему. Кто-то надевает наушники с музыкой, кто-то тихо читает молитву, кто-то шёпотом повторяет: «Дотяни, дотяни, дотяни…» – Мы обычные люди, – говорит «Барс». – Устаём, злимся, иногда молчим целый день. Но все понимают: промахнёшься?– потом сам будешь под миномёт ложиться из-за того, кого не остановил. В подразделении есть негласный ритуал: после успешного вылета – чай. Командир настоял. – Чтобы голова на место возвращалась, – улыбается «Барс». – Кружки сами подписывали: «Ушёл, но попал», «Глаз дракона», «Минус хамви».
Первый удар
Свой первый боевой вылет помнят все. У «Викинга» он случился на третий день после окончания обучения. Противник пытался увезти вэсэушников на пикапе. – Руки шли ходуном, – вспоминает «Викинг». – До этого всё по учебным целям было: манекены, макеты. А тут понимаешь – живая сила. Когда вспышку увидел, только тогда дошло: это уже не тренировка. «Кедр» свой первый удар нанёс по Humvee. – Долго выравнивал полёт, задерживал дыхание, – говорит он. – В момент удара будто всё вокруг выключилось. Потом свист, свет – и тишина в?очках. И ты понимаешь: только что сжёг машину, которая должна была идти на наших. Осенью под Успеновкой операторов ждал отдельный вызов: участок был насыщен станциями РЭБ. Любая электроника глохла, не доходя до цели. – Мы тогда рискнули, – рассказывает «Крот». – У нас был экспериментальный аппарат со своей системой стабилизации сигнала. Маршрут пролегал в обход, через овраг. Дрон шёл на минимальной высоте, почти цепляясь за землю. В какой-то момент связь стала срываться. – Пришлось опускать его ещё ниже,?– вспоминает оператор. – Сантиметров 30 от земли шёл, не выше. Дальше – чисто ощущение. Помнил, что справа бетонный блок, слева куст. Цель?– бронированный эвакуатор, и времени на решение – доли секунды. Сигнал в очках проваливается, картинка темнеет. Почти одновременно на записи вспыхивает кадр удара – вражеская техника сгорает. – Это был полёт практически вслепую, – признаётся «Крот». – Видел мало, но ощущал, где должен быть. …Перед каждым новым заданием они привычными движениями проверяют крепления, батареи и?канал связи. Кто-то шепчет: «Лети. Найди. Вернись взрывом». И маленькая «птичка» уходит в небо – туда, где от её работы зависит жизнь наших солдат.
