Второй акт войны с российскими НПЗ

Страх и ненависть ВСУ

Война киевского режима против гражданской инфраструктуры становится главной во внутриполитической повестке Украины. Горящие российские НПЗ – это бальзам на душу для бандеровцев. В определенной степени огонь и копоть компенсируют отсутствие даже тактических военных побед ВСУ на фронте. А еще очень похоже на поиск баланса военных сил, имеющихся в распоряжении киевского режима. Для запуска БПЛА много живой силы не требуется, а даже если и требуется, расход её минимален. Это очень весомый аргумент в планировании боевых действий.

За прошедшие годы сформировался облик войны, которую объявил противник гражданской инфраструктуре в глубине России. Во главе угла ограниченность ресурсов в самой Украине. Отсутствие дальнобойного оружия, способного принести к цели несколько сотен килограмм взрывчатки, заставляет противника применять тихоходные БПЛА с символической полезной нагрузкой. Справедливости ради, полного отсутствия дальнобойных ракет у ВСУ нет – просто запуски и цели не всегда удается согласовывать с западными спонсорами. По крайней мере, пока. Основной проблемой киевского режима была не тихоходность и малая загрузка дронов, а их хроническая нехватка. Целей в России настолько много, что промышленность противника не в состоянии обеспечить их надежное поражение. Тем более, когда сборочные цеха под постоянным огневым воздействием Российской Армии. Поэтому Зеленскому постоянно приходится искать болезненные точки. Поначалу удары украинских дронов отличались настойчивостью, но бессистемностью. Когда много целей, сложно быстро выбрать наиболее уязвимые.
НПЗ, само собой, оказались в числе первых – для их поражения не требуется много ума. Но первое время противник практиковал атаки на жилые дома, электростанции и прочую инфраструктуру. Вспомним массовые запуски дронов на Москву. Пытались запугать россиян. Не получилось, и перешли к новой тактике.

Летом 2025 года противник решил парализовать аэропорты – как раз в разгар отпускного сезона. Появились признаки сложно спланированной акции. По задумке, россияне должны были пересесть на железнодорожный транспорт, где их также ждали украинские дроны. Несколько раз противник пытался сорвать логистику пассажирских поездов, но всё ограничивалось многочасовыми задержками.

Террористические акции киевского режима показали, что для паралича авиасообщения силы у противника имеются, но вот для блокирования железнодорожных перевозок требуются совсем другие дроны и ракеты. Тем не менее от идеи атаковать вокзалы и депо не отказались, но об этом немного ниже.

Теперь об атаках на отечественные НПЗ. Неравнодушные телеграм-каналы подвели статистику, и она неутешительная – атакованными оказались до 15-26 процентов нефтеперерабатывающих мощностей России. Ниже приведены данные за последние пару месяцев. Ильский НПЗ — 7 июля обломки упали на цех (без серьёзных повреждений), новая попытка атаки была 22–23 августа. Рязанский НПЗ — в ночь на 2–4 августа после удара остановлены две из трёх установок первичной переработки. Новокуйбышевский НПЗ — со 2 августа возникли проблемы с первичной переработкой. Афипский НПЗ — 7 августа падение обломков БПЛА, пожар на технологической установке. Саратовский НПЗ — удар ночью 10 августа, завод прекратил приём нефти. Ухтинский НПЗ — удар 10 августа. Славянский НПЗ — 13 августа обломки упали на территорию, зафиксирован локальный пожар. Волгоградский НПЗ — крупный пожар 14 августа, после удара временно остановлена переработка. Сызранский НПЗ — 15 августа пожары на площадке, в дальнейшем попытки повторных атак. Новошахтинский НПЗ — 21 августа, пожар.

В дополнение к этому противник уже два раза атаковал нефтепровод «Дружба» и обрезал поставки в Венгрию и Словакию. Это может ударить и по потребностям ВСУ – словацкий нефтеперерабатывающий завод «Словнафт» покрывает до 10 процентов ежемесячного потребления дизельного топлива Украины. Совершенно понятно, в топливные баки каких машин заливается солярка. Аналогичные удары были нанесены по порту Усть-Луга. Время столь массированной атаки было выбрано не случайно. Похоже, к ней киевский режим готовился едва ли не с начала года. В России сейчас уборочная страда, дизельное топливо в большой цене, а отпускники возвращаются с юга на личном транспорте.

Перед нами еще одна бесполезная попытка вызвать недовольство населения. Только вот эффект от атак противника оказался немного парадоксальным. Безусловно, оптовые цены на бензин выросли и намного – примерно на 40–50 процентов относительно января 2025 года. В Крыму и Приморье даже наблюдались перебои с поставками. Правительству пришлось в итоге установить эмбарго на вывод бензина за рубеж. Если и помогло, то слабо. Одновременно с этим Россия нарастила поставки сырой нефти в августе сразу на 200 тысяч баррелей в сутки. Не все НПЗ после ударов дронами успели восстановить переработку, и нефть в сыром виде пошла на экспорт. Все дело в том, что каналов вывоза углеводородов у России гораздо больше, чем может себе позволить поразить противник.

Сломать рычаг давления

Враг работает не один. Атаки на НПЗ синхронизировали с передачей американских ракет ERAM и демонстрацией якобы самостоятельной разработки украинского ВПК ракеты «Фламинго». Это к слову о том, какой мир и на каких условиях желает Дональд Трамп. После того как не удалось придавить Индию и Китай пошлинами, Америка готовится ввести санкции против «Роснефти» и ЛУКОЙЛа. Просматривается и техническая помощь противнику – дроны оснащаются более эффективными боевыми частями, против которых не срабатывают защитные сооружения. Возможно, бандеровцы монтируют на дроны БЧ в виде ударного ядра, что позволяет не бояться решеток и сеток над резервуарами и перегонными колоннаями. А еще противника не коробит постоянные выключения мобильной связи на территории России – способы навигации дальнобойных дронов явно не зависят от местных сим-карт.

В запасе у России немало ответных мер. Среди пассивных — расширение контингента ПВО вокруг объектов нефтепереработки, но, судя по всему, за три года сделать это в полном объеме не удалось. Нельзя сбрасывать со счетов качественный и количественный рост украинских атак. Решать с ними все равно придется, но это займет некоторое время. Вторым пассивным вариантом реагирования можно назвать государственное страхование частных НПЗ. Это позволит быстрее вводить в строй заводские объекты. Не исключено, потребуются специальные службы восстановления в рамках МЧС или неких частных структур. Нефтеперерабатывающие мощности Белоруссии и Казахстана – это средства крайней меры. Страна не останется без бензина и солярки за счет НПЗ соседних государств. Не самая лучшая альтернатива, но если ситуацию с киевским режимом запустить, то и деваться некуда будет – в Белоруссии пара крупных НПЗ, в Казахстане три.
Но это всё лирика. Настало время жесткой прозы. Противник стал расчетлив и хладнокровен, пытается задавить российскую экономику и атакует гражданское население. Неужели не настало время лишить киевский режим собственной экономики? Пусть она тотально зависит от Запада, но остались еще действующие электростанции, газовые хранилища и перекачивающие станции. Вполне хорошо себя чувствуют порты на Черном море. Зеленский находится в гораздо более хрупком стеклянном доме, который давно покрылся трещинами. Но он продолжает атаковать Россию, провоцируя Кремль на крайние меры. Не настало ли время уже поддаться на провокацию? Это уже не нащупывание слабых точек в нашей стране – это полноценная война с российской экономикой. Второй акт в самом разгаре, и что принесет третий, можно только догадываться.