29 августа президент Владимир Путин ликвидировал в своей администрации управление по межрегиональным и культурным связям с зарубежными связями, а также управление по пограничному сотрудничеству
Вместо этого создается единый центр — управление по стратегическому партнерству и сотрудничеству. И это не какой-то бюрократический шаг, а часть большой реформы российской «мягкой силы». Реформы, которые назрели давно.
«Очень много экспертов всегда критиковали российские подходы по продвижению наших интересов за рубежом. За пассивность и, самое главное, за недостаток политического веса структур, работающих по этой тематике — не говоря уже про несравнимые с занимавшимся продвижением американской мягкой силы агентством USAID(признано в РФ нежелательной организацией) бюджеты», — говорит политолог Илья Ухов.
Так, например, пассивность проявлялась в том, что у России было крайне мало программ, рассчитанных на формирование пророссийского гражданского общества. В основном Москва финансировала проекты, заточенные на участие в них изначально лояльных экспертов.
Укрепляла их в пророссийскости, частично финансировала их проекты — но при этом уделяла недостаточно внимания работе на чужом для нее поле, среди умеренно-прозападной части армянского, грузинского, казахского и других обществ.
Что же касается аппаратного веса, то наши финансовые возможности и близко не стояли к возможностям американского агентства USAID. «Только на 2024 год бюджет агентства составлял порядка 17,71 миллиарда долларов», — напоминает Ухов.
Результатом недостаточных усилий стало то, что значительная часть обществ постсоветских стран стала разделять либо западные, либо националистические (из серии «Россия веками нас угнетала») нарративы.
Несмотря на весь объем экономического сотрудничества и денежных переводов из РФ (в ряде государств эквивалентный национальному бюджету), постсоветские общества часто формировались в негативном для Москвы ключе.
И поэтому сейчас в России происходит реструктуризация подхода к мягкой силе. Судя по всему, основные шаги будут сделаны после окончания СВО, но что-то делается уже сейчас — например, создается суперведомство в АП.
Конечно, оно не будет копией USAID. «Мы не должны разбрасывать «вертолетные деньги» для некоммерческого сектора, как это делали американцы», — говорит Ухов. Вместо этого, по его словам, мы должны создать координирующую структуру внутри ядра государственной власти с сильной командой аналитиков и технологов. Со страноведческой экспертизой, с поддержкой профильных научных центров.
То есть, проще говоря, создать структуру, которая продвигала бы российские интересы точечно, целенаправленно, с минимальными затратами и с максимальной эффективностью.
И шансы на успех у нее достаточно велики. Отчасти потому, что в России огромное количество специалистов, знающих и умеющих продвигать настоящую «мягкую силу». А отчасти потому, что ключевые конкуренты — американцы — сейчас находятся в глубочайшем кризисе.
Казалось бы, еще недавно все считали Соединенные Штаты примером в области мягкой силы: американские фонды — прежде всего USAID — буквально вырастили целое поколение журналистов и политиков на той же Украине.
Однако сейчас госсекретарь США Марко Рубио объявляет о закрытии USAID по причине неэффективности работы этой структуры. Объявляет не о переформатировании, не о реформе, — а о закрытии, тем самым признавая, что пациент лечению уже не поддается.
«Причины такой «резни бензопилой» команды Дональда Трампа, конечно, вовсе не в том, что они хотят уйти из всех проектов влияния и оттянуть деньги обратно в США. USAID просто превратилось в персональный карман Демократической партии, раздающий деньги направо и налево проектам с сомнительной эффективностью», — говорит Ухов.
И действительно, раньше американская мягкая сила была направлена на формирование проамериканского гражданского общества. Прослойки молодых лидеров общественного мнения (в политике, экономике, культуре, науке — неважно), которые будут разделять, защищать и распространять американские нарративы у себя дома. Формировать позитивный образ Америки в своих родных странах — и главным в том образе была его универсальность.
Американские нарративы состояли из свободы, защиты частной собственности, личного успеха, соблюдения прав человека, иногда даже веры в бога — то есть, проще говоря, из набора универсальных для любого консервативного или либерального общества ценностей.
В последние же годы, однако, составляющие нарративов изменились. «Критерий там был один — лояльность глобалистской повесточке, продвижение всякого ЛГБТ*, чайлдфри**, энвайроментализма и прочих разрушительных тенденций», — объясняет Ухов.
И никто не может объяснить, каким образом, например, финансирование ЛГБТ*-оперы в Перу должно укрепить американские интересы в этой стране. Команда Трампа решила, что никак — поэтому USAID и разгоняют. И тем самым создают окно возможностей для российской «мягкой силы».
Да, казалось бы, это не окно, а форточка — к тому же открывающаяся на небольшое проветривание. Ведь часть проектов USAID не закрывается, а отправляется под контроль Госдепа. К тому же свято место недолго будет пустовать, и американцы непременно создадут новую структуру.
Однако, во-первых, не стоит недооценивать уровень инерции американской бюрократии — создана она будет совсем не быстро. Во-вторых, не стоит переоценивать уровень профессионализма нынешних американских чиновников. Целое поколение «специалистов» в области мягкой силы — в массе своей, конечно, демократов — выросло в условиях ультралиберальной повестки USAID.
Они просто не знают, как транслировать привлекательные консервативные ценности в третьи страны. И пока они научатся (если научатся), пройдет время.
И его будет достаточно для того, чтобы российские специалисты заняли свою нишу в этой борьбе за умы.
*Международное движение, признанное экстремистским и запрещенное в России
**Запрещенная в России идеология
Геворг Мирзаян
Источник: vk.com
