Автор: Александр Гончаров
31 августа 1854 г. англо-французская эскадра подошла к русскому порту Петропавловск-Камчатский, отсюда враги России по Крымской войне хотели начать зачистку Русского Дальнего Востока. Авачинская бухта представлялась замечательным местом для организации промежуточной военно-морской базы…
Однако приостановим «скачку коня нашей мысли» и поговорим на несколько иную тему.
Когда мы рассуждаем о Крымской войне (1853-1856), то сразу же начинаем использовать ложную терминологию.
Крымская война не была Крымской. Если ее называть так, то Великую войну (1914-1918) придется именовать Прусской, что в корне не верно.
Не зря в Библии говорится, пусть и по-другому совершенно поводу, что «…от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12-37).
Рассуждая о Крымской войне, мы автоматически принижаем ее значение, как явления геополитики и отказываемся от заслуг наших предков, стойко отразивших нападение супостата на многих линиях боевого соприкосновения. Все же говорить о Восточной войне более правильно, хотя термин и был предложен историками врага.
Но давайте разберемся по порядку. Против Российской Империи выступили самые мощные государства Европы: Британская Империя, Французская Империя, Блистательная Порта и Сардинское Королевство (в качестве политического мальчика на побегушках).
Крым стал только одним из театров военных действий. Фактически все черноморское и азовское побережье России оказались под ударом. Турки попытались разбить русских на Кавказе. Англичане и французы организовали две экспедиции с целью захвата столичного Санкт-Петербурга и Гельсингфорса. Британский флот отправился и против Русского Севера. Попутно западная разведка пожелала втравить в войну с Россией рабовладельческие государства Средней Азии. Но Бухарский эмират, получив ранее вооруженный урок от Императорской армии, вообще отказался ввязываться в мировую свару, а Хивинское и Кокандское ханство серьезного ущерба нам не нанесли и оттянуть на себя внимания им не удалось тоже.
Английская разведка еще хотела провести атаки против российских территорий со стороны Империи Цин (Китая), но эти усилия были заранее купированы Амурской экспедицией (1849-1855).
Японию заинтересовать нападением на русских оказалось делом безнадежным. Она предпочла подписать Симодский трактат в 1855 году.
Кстати, следует обратить внимание на то, что хитрые сыны страны Ямато равноправные договоры с государством, терпящем поражение в войне (хоть и не с ними) и находящемся на краю гибели не заключают (Китай не даст соврать).И еще в этом ракурсе полезно посмотреть на японо-русскую войну (1904-1905), которую либеральные и левацкие историки объявили катастрофой Царизма, и вспомнить, кто начал искать посредников для поспешного заключения мира после Цусимы.
Нельзя пройти мимо и того факта, что в период «Войны Четырех Империй» (Восточной, Крымской) Русская Аляска не подверглась нападению противника, а ведь она представляла из-за ресурсов лакомый кусочек.
Аляска и Канада были объявлены нейтральными территориями как раз накануне начала войны. Британцы понимали, что вторжение им может обойтись гораздо дороже всякой выгоды, мало ли куда «сумасшедшие» русские двинуться по незаселенной местности Северной Америки: так и до Гудзонова залива добраться можно…
Но вернемся в август 1854 года.
Британско-французскую эскадру к Петропавловску привели контр-адмиралы Дэвид Прайс и Феврие де Пуант. К захвату русского порта на Камчатке они подготовились основательно. Союзники имели в наличии: три фрегата «Президент», «Пик» и «Форт», корвет «Эвридика», бриг «Облигадо» и пароход «Вираго», при 212 орудиях и 2700 человек (из них – 500 морских пехотинцев).
Оборону Петропавловска-Камчатского возглавил военный губернатор генерал-майор Василий Завойко, имевший 131 чел. гарнизона, плюс казаки и 350 солдат, доставленных незадолго до вторжения транспортом «Двина».
Положение улучшил приход, совершавшего кругосветное плавание, фрегата «Аврора» под командованием капитан-лейтенанта Ивана Изыльметьева. Это позволило поставить корабли «Аврора» и «Двина» левыми бортами к берегу, снять с них часть пушек и перебросить для укрепления батарей на суше.
Но все равно количество пушек на земле достигло всего 44-х, из которых предположительно 6 являлись непригодными к стрельбе. На русских судах их оставалось предположительно 27.
Считается, что всего в обороне принимало ок. 1000 человек, с учетом морских экипажей.
В любом случае англо-французская эскадра превосходила русских по живой силе не менее чем в 2,5 раза, а по орудийной мощи совсем запредельно.
Крейсер «Аврора» сейчас в России гораздо больше известен, чем его предшественник фрегат. Только слава его сомнительна.
В советское время, даже в детском мультике, прозвучала песня об этом корабле.
Процитируем часть текста песни:
Дремлет притихший северный город,
Низкое небо над головой.
Что тебе снится крейсер Аврора
В час, когда утро встает над Невой?
***
Может ты снова в тучах мохнатых
Вспышки орудий видишь вдали?
Или, как прежде, в черных бушлатах
Грозно шагают твои патрули?
***
Волны крутые, штормы седые –
Доля такая у кораблей.
Судьбы их тоже чем-то похожи,
Чем-то похожи на судьбы людей.
Но при исполнении ее Эдуардом Хилем часть слов изменили:
Дремлет притихший северный город,
Низкое небо над головой&8230;
Что тебе снится, крейсер «Аврора»,
В час, когда утро встаёт над Невой?
***
Вспомнил ли время – горести тяжки,
Пламя пожаров, грохот брони,
Как умирали парни в тельняшках
Под Ленинградом в блокадные дни…
Крейсер «Аврора», достойно показавший себя в Цусимском сражении, а затем и в годы двух мировых войн, осрамил свое имя в период антирусской революции 1917 года.
Слава защиты блокадного Ленинграда никак не сравнима со «славой» патрулей из люмпенизированной матросни Петрограда. Поэтому и возникли два варианта текста: умные люди из советского пропагандистского пула отлично понимали, что к чему.
Фрегат «Аврора» песен не удостоился. А между тем он совершил тяжелейший переход от Санкт-Петербурга до Петропавловска-Камчатского. Экипажу пришлось преодолевать и шторма, и цингу.
Перейдя Атлантику, обогнув мыс Горн, «Аврора» добралась до перуанского порта Кальяо. Кораблю требовался ремонт. И здесь русские натолкнулись на… эскадру Прайса.
В порту «Аврору» захватить враг не решился, полагая что в море так сделать будет проще и сподручнее. Однако капитан Изыльметьев придумал план. Выбрав ночь, русские на шлюпках тихо вывели фрегат за границы рейда, и наш корабль ушел в открытые просторы Тихого океана.
Происшествие в Кальяо, как ни странно, помогло при обороне Петропавловска.
Британско-французская эскадра не ожидала, что «Аврора» доберется до Камчатки. И перед первым штурмом в Авачинскую бухту направили пароход «Вираго» под американским флагом, дабы произвести замер глубин.
Моряки с «Авроры» узнали британский корабль и к нему направился досмотровый катер. «Вираго» пришлось убраться не солоно похлебавши.
Два штурма Петропавловска-Камчатского и высадка десанта закончились для англичан и французов полной неудачей. Порт, который они мечтали легко взять, оказался им не по зубам. Конт-адмирал Прайс или погиб (или покончил жизнь самоубийством), а француз де Фуант увел 8 сентября эскадру от негостеприимной Авачинской бухты.
Доблестные защитники Петропавловска потеряли 32 (37) человек убитыми и 64 (78) тяжелоранеными, а супостат (по разным оценкам) от 209 (210) до 400 (450) чел. убитыми и раненными, 4 попали в плен. Кроме того, русские воины захватили знамя десанта Королевской морской пехоты.
Рапорт Завойко о победе достиг столицы лишь в конце ноября. Император Николай I восхитился достойной победой. А британское издание «The United service magazine and naval and military journal» иронично отозвалось на поражение союзников под Петропавловском: «Борт одного только русского фрегата и нескольких батарей оказались непобедимыми перед соединенною морскою силой Англии и Франции, и две величайшие морские державы были осилены и разбиты ничтожным русским местечком».
Впрочем, Петропавловская баталия была не единственным щелчком по гордому носу европейцев в «Войне Четырех Империй», причем без учета Крыма и Кавказа.
Столицу Российской Империи Санкт-Петербург британцы и французы, например, тоже не взяли, подступая к Кронштадту дважды: в 1854 и 1855 гг. Помешали мины, изобретенные русским академиком Семеном Борисовичем Якоби, – это, кстати, к слову, об отсталости Царской России.
Обращаясь к событиям Восточной войны, иногда мне хочется задать вопрос искренним любителям истории Отечества: «Друзья, не пора ли нам перестать искать поражения нашей страны там, где их не было?»
