Война на Украине – Глава 4 (2/2): Лето иллюзий (июнь 2023 – сентябрь 2023)
Жребий брошен
6 июня 2023 года украинские бригады начали штурм российских позиций. Согласно публикации New York Times, пять из двенадцати новых соединений были направлены на бахмутское направление, в то время как остальные семь предназначались для прорыва линии укреплений, получившей название «линии Суровикина» — в честь российского командующего, инициировавшего массовое строительство фортификаций в Запорожской области. Однако, по данным Клемана Молена, проделавшего большую работу по отслеживанию перемещений украинских частей, на деле в наступлении под Запорожьем участвовало около пятнадцати бригад, а на Бахмутском направлении — восемь.
Однако наступающие вскоре столкнулись с тактической обстановкой, которая ранее играла им на руку, но чьё влияние они, по всей видимости, недооценили.
Начиная с лета 2022 года, и российская, и украинская армия вступили в гонку по наращиванию парка дронов, и вскоре их использование стало повсеместным. Массовое применение беспилотников оказало два ключевых влияния на поле боя: оно резко улучшило качество оперативной разведки и одновременно повысило точность поражающих средств. Разведывательные дроны позволяли отслеживать в реальном времени передвижение колонн, тыловых конвоев и огневых позиций. FPV-дроны (с «видом от первого лица»), по сути представляющие собой летающие мини-снаряды с камерой, могли наносить удары с поразительной точностью по любой цели.
В результате любое скопление техники становилось чрезвычайно уязвимым: хорошо организованная батарея могла быть обнаружена и уничтожена в считаные минуты. Существуют, конечно, контрмеры — маскировка, постановка помех, системы радиоэлектронной борьбы, защитные клетки или сети, — но на момент написания статьи ни одна из них не обеспечивала надёжной защиты. Особенно остро эта проблема стояла для механизированных штурмовых колон, поскольку артиллерия зачастую работает с безопасного расстояния, а бронетехника в наступлении неизбежно сближается с противником, действуя на открытой местности и концентрируясь в одной точке — а значит, становится лёгкой мишенью для операторов FPV-дронов.
Таким образом, обороняющийся, располагающий достаточным количеством FPV-дронов, получал серьёзное преимущество. Несколько команд операторов могли парализовать бронетанковое наступление, нанося ущерб технике (даже без потерь в живой силе), тем самым замедляя темп продвижения. Конечно, если наступающая сторона имела численное и техническое превосходство, она могла пробиться сквозь это «сито» и вынудить операторов покинуть позиции под угрозой уничтожения. Поэтому оборона требует не только дронов, но и наличия мобильных сил для отражения прорывов — пехоты, артиллерии, бронетехники. Прорыв, в свою очередь, возможен лишь при наличии ресурсов для преодоления как волны дронов, так и укреплённой линии за ними — лобовой атакой (как в Бахмуте у Вагнера) или массированными ударами артиллерии и авиации.
Несмотря на все свои трудности, российская артиллерия продолжала наносить массированные удары, и уже в марте 2023 года ВКС России начали применять планирующие авиабомбы (УМПК) ежедневно — этот фактор впоследствии станет ключевым и будет рассмотрен отдельно. Россия, пусть и с усилием, обладала средствами преодолевать оборону ВСУ, в том числе и стай украинских FPV-дронов. Это позволяло вести наступательные действия даже против хорошо подготовленных позиций, как в Бахмуте или позднее — в Авдеевке.
Украина, напротив, не имела на этом направлении сравнимых возможностей. Известно, что украинская артиллерия постоянно испытывала нехватку боеприпасов (и самих стволов, поскольку артиллерийский ствол требует замены после 1500 выстрелов, а при интенсивной стрельбе — и раньше). Согласно документам Пентагона, в конце февраля украинцы расходовали 800–1000 снарядов калибра 155 мм в день, при общем запасе в 10 000 снарядов и ежедневных поставках около 1850 от США. Высокоточные ракеты (HIMARS) применялись до 20 раз в день, при наличии 250 единиц на складе и без новых поставок в ближайшее время. Объёмы украинского огневого воздействия были крайне ограниченными.
Осенью 2022 года этот недостаток компенсировался высокой точностью западных вооружений — «Экскалибуров», гаубиц CAESAR, тех же HIMARS. Но россияне адаптировались: усилили средства РЭБ, в которых всегда были сильны, и добились резкого снижения точности — попадания «Экскалибуров» снизились с 70% до 6% за два месяца. Поэтому HIMARS начали использовать для уничтожения одиночных целей вроде БТР — что является расточительным использованием стратегического ресурса.
Таким образом, у Украины не было очевидного преимущества — ни количественного, ни качественного — чтобы преодолеть FPV-дроны, не говоря уже о мощных укреплениях за ними. Россия, кроме того, задействовала ударные вертолёты Ка-52, которые буквально охотились за колоннами бронетехники ВСУ, не встречая противодействия. Огромные минные поля, выставленные перед укреплениями, вынуждали украинцев двигаться по узким колеям и с минимальной скоростью. В условиях открытых запорожских равнин, на предсказуемых направлениях атаки, украинские бригады оказались под шквальным огнём: дроны, артиллерия, вертолёты, и, наконец, три рубежа окопов и укреплений самой «линии Суровикина».
То, что произошло, без преувеличения можно назвать катастрофой. Украина потеряла до 60% машин разминирования в первые дни наступления. Видеозаписи уничтоженных бронеколонн среди минных полей широко разошлись по российским медиа, которым было важно морально отыграться после неудач осени и зимы. К счастью для Киева, украинский Генштаб в последний момент изменил план: был сделан выбор в пользу трёх направлений (Мелитополь, Мариуполь, Бахмут), с прицелом на тактическую разведку боем малыми подразделениями, в надежде найти бреши в обороне. Но это означало отказ от полноценного прорыва: украинские силы не обладали необходимой массой для выхода к позициям противника и их прорыва. Практически все боестолкновения переместились в нейтральную зону между украинскими базами и российскими позициями.
Российское командование, со своей стороны, сделало неожиданный выбор: российские части закрепились на передовых позициях, не отходя к основным укреплениям, как ожидали украинцы и их союзники. Смысл этого шага был прост: не дать противнику занять открытую зону, где он мог бы развить манёвр, приблизить артиллерию и обойти заслоны дронов. Удержание противника в минных полях и под огнём давало российским ВВС и артиллерии возможность наносить удары по одним и тем же маршрутам в течение нескольких недель.
Довольно быстро украинцы поняли, что теряют технику в таком объёме, что необходимо либо менять стратегию, либо сворачивать наступление. С середины июля, особенно в районе Работино, они начали использовать пехоту, наступающую пешком, снабжаемую гражданскими пикапами, стараясь пробираться по лесополосам и сохранять уцелевшую бронетехнику. Эта тактика дала частичные результаты: к концу августа украинцы достигли первой линии траншей на 5–10 км от начальных позиций. Но цена была высокой. По данным ualosses.org, между 6 июня и 1 сентября 2023 года погибло не менее 5800 украинских военнослужащих (почти все в ходе наступления), не считая раненых и пропавших без вести. При общем количестве около 45 000 человек, участвовавших в операции (по подсчётам Клемана Молена), штурмовой резерв оказался практически исчерпан. Наступление постепенно сошло на нет в сентябре, так и не дойдя до Токмака, который должен был быть захвачен в первую неделю.
Ещё долгое время провал этой операции пытались рационализировать, представляя её как «войну на истощение», в которой Киев якобы надеялся измотать оборону России. Но подобный аргумент плохо сочетается с самой идеей маневренной войны. Линии российской обороны никогда не были близки к прорыву, а украинская армия выдыхалась быстрее, чем российские обороняющиеся. Так, до октября ВСУ не могли нейтрализовать Ка-52; только одна успешная атака западными ракетами уничтожила около 10 вертолётов — слишком мало и слишком поздно. Российские части, особенно под Бахмутом, действительно понесли потери, но если целью было истощение, бросать пехоту в минные поля без прикрытия явно не лучший путь.
По сути, Украина не обладала достаточными ресурсами для реализации поставленных целей. Людей было мало, логистика и структура подразделений — нерациональны, техника — не соответствовала задачам, Россия — слишком хорошо подготовлена. Возможно, было бы разумнее применить силы для достижения более ограниченных целей в контексте будущих переговоров. Но ставить всё на одну карту без плана «Б» — заведомо проигрышная стратегия. Провал летнего наступления был вызван не столько медлительностью Запада (как утверждал Киев), и не неспособностью Украины соответствовать «стандартам НАТО» (как считали на Западе), сколько глубоко ошибочными исходными предположениями и недооценкой противника.
Наконец, стоит отметить, что в Киеве и Вашингтоне определённые сомнения относительно успеха операции, безусловно, были, особенно ближе к её началу. Однако, несмотря на эти сомнения, наступление было одобрено, и общий замысел реализован. Остаётся только вопрос: сможет ли Украина оправиться от этой ошибки?
(продолжение следует)
Источник: vk.com
