Конечная цель Путина — не воссоздание империи и не стремление к войне с НАТО, а сохранение власти.
Стивен Кроули 16 января 2025 г.
Настаивая на увеличении военных расходов для противодействия России, генеральный секретарь НАТО Марк Рютте утверждает, что «опасность движется к нам на полной скорости». Он не одинок в своих заявлениях.
Но каковы именно масштабы этой опасности? На фоне предположений о том, что будущий президент Трамп прекратит поддержку Украины, и требований к НАТО увеличить свой военный бюджет, необходима ясная оценка России, которая учитывает не только ее сильные стороны, но и весь спектр ее проблем.
Представляя свою позицию, Рютте подчеркивает, что «экономика России находится на военном положении», производя «огромное количество танков, бронетехники и боеприпасов». Андреа Кендалл-Тейлор и Майкл Кофман, два наиболее цитируемых эксперта по российской военной угрозе, утверждают в Foreign Affairs, что «Путин сейчас более чем когда-либо привержен войне с Украиной», добавляя, что «конечные цели Путина — восстановить зону влияния СССР в Европе после поражения в Холодной войны, ослабить Соединенные Штаты и построить новую международную систему». Однако, в отличие от Рютте, им почти нечего сказать о военной экономике России.
Это удивительно, поскольку большинство аналитиков указывают на нарастающие проблемы экономики как на самую большую слабость России. Она сталкивается с жестким ограничением нехватки рабочих рук. Демографический спад усугубляется отправкой мужчин на фронт, где уже безвозвратно потеряно более 700 000 человек, в то время как около миллиона самых квалифицированных россиян бежали из страны. Нехватка рабочих рук разгоняет инфляцию, которая, в свою очередь, приводит к повышению процентных ставок. Экономисты в России и за ее пределами рассуждают о надвигающейся стагфляции и лавинообразных банкротствах.
Для привлечения добровольцев на войну требуются все более высокие бонусы, а не патриотический пыл, что еще больше разгоняет инфляцию и вымывает рабочие руки из гражданской экономики. В результате, по словам Якова Фейгина, «военная экономика оплачивается из заработных плат работающего населения».
Проблемы едва ли ограничиваются экономической сферой. В настоящее время основные сторонники Путина — государственные служащие и пенсионеры — страдают больше всего, поскольку их заработная плата значительно отстает от инфляции. Поскольку военные расходы становятся все более весомыми, редакторы The Bell, авторитетного издания об экономике России, предвидят, что «отсутствие роста и высокая инфляция, в свою очередь, сделают неравенство более заметным, подпитывая народное недовольство».
Уходящая администрация Байдена, которой больше не надо беспокоиться о потере голосов из-за высоких цен на бензин, объявила о новых «масштабных санкциях» на экспорт российской нефти. Однако основные проблемы России носят структурный характер и не исчезнут, даже если война на Украине закончится и санкции будут каким-то образом сняты. Вторжению на Украину в феврале 2022 года предшествовало десятилетие снижения уровня жизни. Любопытно, что даже самые осторожные прогнозы относительно того, когда экономика России достигнет полномасштабного кризиса — в течение следующих 3-5 лет — почти точно совпадают с предсказаниями тех, кто утверждает, что за аналогичный срок Россия сможет перевооружиться и снова атаковать.
Если отбросить оценки возможностей, государственные деятели и эксперты слишком часто делают вид, что знают намерения Путина, как, например, когда Верховный главнокомандующий НАТО генерал Каволи уверенно заявляет, что «Россия [не] намерена останавливаться на Украине». Роберт Каган утверждает в The Atlantic, что Путин примет только «полную капитуляцию» на Украине. Подкрепляя свое утверждение, он повторяет слова «Путин верит» не менее 10 раз в одной статье, как будто у него есть уникальная связь с разумом человека, сидящего в Кремле.
Но я хотел бы указать на одно предположение, которое можно сделать с некоторой долей уверенности: конечная цель Путина — не воссоздание империи или стремление к войне с НАТО, а сохранение власти. Хотя для внешнего наблюдателя может показаться что диктатура Путина покоится на надежном железобетонном фундаменте, на самом деле он авторитарный лидер, одержимый страхом «цветных революций», наблюдающий как народные восстания по всему миру сносят диктаторов одного за другим, и больше всего боящийся такого жестокого конца, как тот, что был уготован его другу Муаммару Каддафи в Ливии. Вспомним, что конфликт с Украиной начался в 2014 году, когда массовые протесты вынудили нелегитимного президента Януковича бежать в безопасное убежище в России, оставив все свои нечестно нажитые богатства, — судьба, которая теперь постигла и сирийского диктатора Асада.
Как заметил несколько лет назад политолог Адам Пржеворски, «авторитарное равновесие в основном держится на лжи, страхе или экономическом процветании». Уже более десяти лет Путин полагается на пропаганду и репрессии — ложь и страх — практику, которую он усилил полномасштабным вторжением в Украину. Однако по мере того, как экономические страдания населения усиливаются, растет угроза нарушения равновесия, а вместе с ней и потенциал нестабильности.
Сегодня Россия едва ли находится на грани краха. Но у нас теперь есть достоверные эмпирические доказательства того, что и население в целом, и российская элита страдают от стремительно падающего уровня жизни и устали от войны. Хотя у Путина может быть желание продолжать войну или перевооружиться и снова атаковать, такие действия будут сопряжены со значительными политическими рисками.
Следовательно, пришло время пересмотреть риторику, исходящую из западных столиц и аналитических центров о российской военной мощи. Такие оценки упускают из виду тот факт, что после трех лет войны и огромных потерь Россия не смогла захватить даже весь Донецк. Теперь она потеряла своего союзника в Сирии и оттолкнула своих давних союзников Армению (из-за Нагорного Карабаха) и Азербайджан (сбив азербайджанский пассажирский авиалайнер).
Тем не менее, левоцентристский премьер-министр Дании Метте Фредериксен говорит, что «наивно» ожидать, что Россия не использует предоставленные ей нескольких мирных лет на перевооружение, чтобы иметь возможность атаковать НАТО; поэтому она присоединяется к срочным призывам увеличить военные расходы. В отличие от некоторых других, Фредериксен открыто отмечает, что такие расходы на вооружение будут означать сокращение социального обеспечения, «поскольку вы не можете потратить свой пенни… или свой евро, или свою крону дважды».
Однако вот один прогноз, над которым стоит поразмыслить: как обнаружила Россия, поскольку увеличение военных расходов происходит за счет гражданской экономики, это, вероятно, будет подпитывать социальное недовольство. В случае Европы это вполне может привести к росту поддержки крайне правых, включая даже таких, маргинальных сегодня, политических деятелей, которые выступают за более тесные связи с путинской Россией.
Но могут быть и другие причины того, что многие не хотят принимать во внимание эту очевидную перспективу. Для одних война — бремя, но для других — золотое дно. В интервью Financial Times адмирал Роб Бауэр, председатель военного комитета НАТО, называет людей, руководящих банками и пенсионными фондами «идиотами» за то, что они считают, что «неэтично инвестировать в производство оружия, потому что оно убивает людей». Он спрашивает их: «Почему вас не убеждают триллионы долларов?» — добавляя, что «такое количество денег вы должны потратить в течение следующих 20 лет». Между тем, цены на акции военно-промышленных компаний продолжают расти.
Интересно, что уходящий советник Байдена по национальной безопасности Джейк Салливан утверждает, что Россия находится «в ослабленном состоянии» после трех лет войны. Возможно, с самого начала ослабление России и было планом администрации Байдена. Если так, то это поднимает некоторые тревожные вопросы. Жан-Даниэль Рух, посол Швейцарии в Турции во время переговоров в Стамбуле вскоре после начала войны, является последним из тех наблюдателей за переговорами, которые подтвердили, что США и Великобритания «выдернули вилку из розетки» как раз тогда, когда позиции сторон, казалось, были близки к урегулированию. Причина, как утверждает Рух, в том, что они хотели «сначала ослабить Россию». Действительно, вскоре после того, как переговоры провалились, министр обороны США Ллойд Остин заявил: «Мы хотим, чтобы Россия была слабой».
Эта цель, по-видимому, и была достигнута. Однако это стоило 100 000 убитых и 400 000 раненых украинских солдат, не считая жертв среди гражданского населения, и надвигающихся расходов на восстановление разрушенной страны. Условия для прекращения войны сейчас почти наверняка будут для Украины хуже, чем если бы переговоры увенчались успехом вскоре после начала войны. Этой войне давно пора положить конец. Найти основу для прочного урегулирования будет непросто. Но поверхностные предположения об агрессивном характере России и о том, во что «верит Путин», не должны стоять на пути.
* * *
Стивен Кроули — профессор политологии в Оберлинском колледже. Его последняя книга — «Трудовая дилемма Путина: российская политика между стабильностью и застоем» (издательство Корнеллского университета, 2021). Его статьи публиковались в Foreign Affairs, Newsweek, The Guardian, The Nation, War on the Rocks и The Washington Post.
Источник: www.thenation.com
