Наверное, все же мы – дончане то, что называется, нэ сповна розуму. Вот ловлю себя на этом постоянно. Как моя реакция отличается от реакции московских коллег-журов.
Вот недавно побывали в Воронежском центре, где, в том числе, живут беженцы из Донбасса и Курской области. Первые – уже несколько лет живут, адаптировались, вторые – еще в стадии «острого» горя, вспоминают об оставленных домах, горюют о ремонтах и прочем.
Надо сказать, что тут еще классные условия для беженцев, мне довелось видеть разные ПВРы. И, поверьте, было немало таких, где люди спали на матрацах и раскладушках в спортзалах или сельских клубах, а туалетом им служила деревянная, продуваемая всеми ветрами, будка с дыркой в полу. Представили, каково старушкам сходить туда, у которых артритные колени уже не гнутся?
Поэтому беженцев по-человечески жалко всегда, но для меня главное – они остались живы, их дети не ранены, сейчас они все в безопасности, живем дальше. Извините, не могу я лить слезы по разрушенным домам и похеренным ремонтам. Эта война давно сделала меня мало чувствительной ко всему материальному. А может за 10 лет войны я видела столько разнообразных разрушений, что уже не вою от каждого разбитого дома, так ведь и рехнуться недолго. А может это иммунитет от вида Мариуполя-2022 или понимание, что это война и главное тут – жизнь человека. Вот ее не научились восстанавливать и руки-ноги не отрастут взамен оторванных, в отличие от дома или квартиры, которые можно отстроить. Я и от вида своей разбитой квартиры и разрушенных домов родных в Авдеевке не плакала. Они живы, остальное - второстепенно.
Разговорились на эту тему с коллегой. И было интересно услышать, что не все так думают.
- Я всегда слушаю истории беженцев со слезами. Наверное, это не профессионально, но я не могу оставаться спокойной. Особенно больно за стариков. У них уже больше ничего не будет в этой жизни. Их жилье разрушено. Так не должно быть с мирными, не должно, - горячо убеждала меня коллега.
- Странно. Вот то, что ты называешь «непрофессионализмом» меня накрыло с макушкой только в госпитале, когда входишь в палату, а там кровати заняты наполовину, потому что у парней ног нет. Или от вида здоровых красивых ребят, корчащихся от «фантомки». Там и мирных немало искалеченных – ослепших, контуженных, с выведенным кишечником и с культями разного размера… Вот тут я и правда долго приходила в себя, - признаюсь ей.
И вдруг от девочки с распахнутыми глазами, которая минуту назад говорила о жалости к беженцам, получаю следующее:
- Военные сами выбрали свой путь. Не все, но большинство. Они были готовы к такому сценарию. А мирным это за что?
Не нашлась что ответить, хотя крутилось на языке: Где бы были эти мирные и ты сама, если бы не эти парни? И сколько лет эти парни прикрывали вас, пока вы и в ус не дули? Сдержалась.
Все же разное у нас восприятие реальности. Скажем, мне и в голову не приходит оформлять авдеевские разрушения, требовать сертификаты и компенсации. У нас – война вообще-то идет, как бы она не называлась. Мы что уже победили всех? Время предъявлять счета?
А та же журналистка на мои размышления отрезала безапелляционно:
- А мы всегда были граждане России и налоги платили всегда. Поэтому да, заслуживаем компенсаций и прочего.
Порой думаю: мы, дончане, как тот поселок городского типа. Типа городского, а типа поселкового. Нечто между. Так и мы в глазах иных – как бы русские, но не то чтобы. Русского типа. Вот только в 2014 году мы точно в Россию не из-за компенсаций, маткапитала, пенсий и высоких зарплат стремились. Говорю же, нэ сповна розуму. (тут табличка сарказм, если что)
Источник: vk.com
