Глеб Глинка с макетом памятника покойной жене. Фото: Дмитрий Бабич
Мой собеседник по-русски интеллигентен и по-американски улыбчив. Глеб Глинка – выпускник двух престижнейших университетов США, говорит по-русски с легким акцентом. Нашим телезрителям он знаком по своим выступлениям на православных каналах. Но в эфире он рассказывает чаще всего не о себе, а о своей покойной супруге, Елизавете Глинке — всемирно известной благотворительнице, организатору хосписов и помощи бездомным.
8 сентября в Москве откроется памятник Доктору Лизе. Глеб Глебович показал KP.RU, каким он будет. Рассказал о сыне, воюющем на СВО. И объяснил, почему продолжает жить в России, а не в Америке.
Макет памятника Елизавете Глинке. Фото: Дмитрий Бабич
ЗА ЗДРАВИЕ ВОИНА ИЛЬИ
Елизавета Глинка погибла 25 декабря 2016 года – военно-транспортный ТУ-154 с российской гуманитарной помощью для жителей объятой гражданской войной Сирии вылетел из Сочи, но неожиданно потерял высоту и рухнул в море.
Доктор Лиза сопровождала груз для университетского госпиталя Тишрин в Латакии. Всего на борту были 92 человека - военные, журналисты и участники Ансамбля имени Александрова. Никто не выжил.
В квартире на Сретенском бульваре, где живёт Глеб Глинка, все остаётся почти как в тот день, когда оттуда ушла хозяйка. Почти - но есть изменения.
Один из трёх сыновей пары - Глинки усыновили Илью, когда ему было 13 лет - вот уже много месяцев воюет за Россию на СВО. «Воевать он пошёл сам, просто поставил меня перед фактом. И теперь мне остаётся только ставить свечи в церкви, оставлять батюшке записки со словами «За здравие воина Ильи», заказывать сорокоусты и молиться», - объясняет Глеб Глебович…
Елизавета и Глеб Глинка. Фото: из личного архива
ПАМЯТНИК, БАБОЧКА, ИКОНА
Недавно на столике разместился макет монумента, который вскоре увидят москвичи. Памятник Елизавете Глинке работы скульптора Веры Сычевой откроется на Сретенке, 5.
Как и обещали в фонде ее имени, это памятник не столько конкретному человеку, сколько человеческой доброте и милосердию в целом. Фигуры из бронзы, мы видим больного старика в постели, которому оказывает помощь хрупкая молодая женщина. Ее фигура и профиль неуловимо напоминают Доктора Лизу. А над постелью старика - распахнутое окно, из которого вылетает бабочка.
«Бабочка была частью логотипа нашего с Лизой фонда, - говорит Глеб Глинка. – Этот символ принят во многих культурах. Легкокрылое, почти бестелесное существо — совсем как душа человеческая, когда она оставляет бренное тело. Бабочку трудно поймать и потрогать, но она реально существует, для человека с эстетическим чувством это образец утончённой красоты».
На памятнике есть икона: она напоминает о православной вере, которая свела вместе Глеба и Лизу – людей с изначально разными судьбами и характерами.
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
Глеб Глинка родился в 1948 году в Бельгии, в семье советского военнопленного (в довоенной жизни его отец был писателем, участником знаменитой литературной группы «Перевал») и спасшей его от гибели польской женщины.
С девяти лет Глеб жил в США, окончил Йельский университет, а потом и юридический факультет университета Темпл. Он стал адвокатом и преподавателем, хорошо зарабатывал, и в 1985 году решил проведать землю предков – узнать, какие изменения происходят в перестроечном Советском Союзе.
Там Глинка и познакомился с молодым медиком – Елизаветой Поскрёбышевой. Уже через неделю, несмотря на 14-летнюю разницу в возрасте, оба поняли, что проведут друг с другом всю жизнь.
Лиза переехала к мужу в США, где занялась помощью умирающим и бездомным. Получила образование по редкой специальности «уличная медицина». И они с мужем вернулись в Россию.
Дальше было открытие нескольких хосписов, помощь бездомным… Когда стало известно о гибели Доктора Лизы, митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий объявил погибшую праведницей.
Свадьба Елизаветы и Глеба Глинки. Фото: из личного архива.
«АМЕРИКА ВЫЗЫВАЕТ СОЖАЛЕНИЕ»
- Глеб Глебович, что осталось в вашей жизни от многих десятилетий, проведённых в США? Теперь, когда Елизаветы Петровны больше нет, не возникает желания вернуться?
- Нынешняя Америка вызывает у меня в основном сожаление и удивление. Когда-то вместе с американскими однокурсниками-студентами я в 1960-е годы протестовал против войны во Вьетнаме: мы озвучивали имена и фамилии погибших там военнослужащих на ступенях католического храма в США. Церковь нам не мешала, в стране было мощное антивоенное движение.
Куда это все делось? Теперь эти же люди, постарев, ратуют за то, чтобы исключить нашу русскую Церковь из Всемирного Совета церквей. Не так давно все западные «зелёные» были пацифистами. А теперь они требуют отправки оружия на Украину – чтобы воевать с моим сыном. Мне остаётся только удивляться и сожалеть.
- У вас трое сыновей. Как сложились их судьбы?
- Двое живут в России, только один пока остается в Америке, но у него здесь уже есть квартира. Воспитание всем сыновьям мы старались дать русское, у меня в этом плане был опыт. Мой отец, Глеб Александрович Глинка, принадлежал ко второй волне русской эмиграции. Отъезд за границу не был его выбором. Он попал в плен и оказался в 1945 году в Европе.
Тогда британцы передали многих оказавшихся в их руках советских военнопленных Сталину. Многих ждала незавидная судьба. А отец о репрессиях знал не понаслышке: многие члены его литературной группы подверглись репрессиям до войны. Так что отец вынужден был остаться за границей.
Но в западное общество он, хоть и прожил долгую жизнь, так толком и не захотел войти. Общался и в Бельгии, и в США только с русскими, писал в русские издания, сочинял стихи на родном языке. У него даже есть грустное стихотворение о том, как это смешно, – проживая в Америке, писать стихи только по-русски. Кому, мол, это нужно? Тиражи были ничтожные…
Я себя тоже чувствовал в Америке чужим. В 13 лет я сказал родителям, что хочу уйти в русский православный монастырь в Джорданвилле – обитель с очень строгим уставом посреди штата Нью-Йорк. Мама была против, но папа её убедил, и меня отпустили. Я прожил в этом монастыре год, и это было самое счастливое время моей жизни.
Елизавета и Глеб Глинка в США. Фото: из личного архива
«ПОНИМАЮ ДОНЕЦКИХ СОБЕСЕДНИКОВ»
- После монастыря вы всё-таки вернулись в большой мир, стали адвокатом. Разве в этой холодной юридической сфере есть место для веры, для сочувствия?
- Помощь людям, которым грозят большие сроки лишения свободы, - тоже дело христианское, но только в строгих рамках закона. Я не хочу сказать, что всем мои клиенты ни в чем не были виноваты. Но у меня была задача – заставить государство доказать их вину. Уголовное обвинение – это ситуация, когда государство всем своим весом обрушивается на человека. И когда ты его защищаешь, ты действуешь так, как будто спасаешь от тюрьмы своего родственника, друга – словом, любимого человека. Вот и получается, что и в адвокатуре есть место любви.
- Остаться в России вам наверняка было непросто... Вам трудно писать по-русски без ошибок, вы не «считываете» наши шутки, часто основанные на цитатах из советского кино или школьной классики…
- Так ведь и за границей русская эмиграция первой волны не принимала таких, как мой отец, - проживших большую часть жизни в СССР. Те, кто уехал сразу после революции, считали поколение моего отца «нечистым», хотя он был из старого дворянского рода, имел прекрасное образование…
И я тоже жил долгое время между двух лагерей. С одной стороны - Советский Союз, откуда и приехала ко мне Лиза. А с другой - подозрительно относившаяся ко всему советскому эмиграция. Но в этом плане моя судьба не так уж уникальна. История постоянно рвала русскую нацию на куски, противопоставляла православных атеистам, космополитов славянофилам, советских людей – «бывшим».
Мне кажется, моя лёгкая отстранённость, инаковость помогает мне лучше понять пресловутую «таинственную русскую душу». Я понимаю даже тех наших соотечественников, которые восхищаются Сталиным, – я общался с ними в Донецке, и эти люди были настоящими героями. У них есть представление, что Сталин Россию спас, а после его смерти все пошло как-то не так, не в том направлении.
С этим их представлением большая часть эмиграции моего поколения и старше не согласилась бы. Так вот, хотя Сталин для меня – одиозная фигура, мне понятны чувства моих донецких собеседников.
Источник: www.kp.ru
