Время сейчас не очень подходящее, чтобы обсуждать что-то, относящееся к Германии и немцам, но тем не менее. Великий царь Иван IV Грозный заметил ещё в XVI веке: «Всё, что ни случалось с нами плохого, всё это происходило из-за германцев», а ведь он не обладал послезнанием, да и себя считал по происхождению германцем. Если ещё вспомнить всё, что было после Грозного – то, пожалуй, так и есть.
А вот немцев у нас уважают и уважали всегда. За трудолюбие, организованность, ум и дотошность. «Н?мецъ хитёръ: обезьяну выдумалъ» – про кого ещё русский народ, с присущей ему иронией, мог бы так сказать? Пословица, надо сказать, самого Достоевского позабавила, но найдена была им точной и имеющей рациональное объяснение:
«…Н?мцы являются (къ намъ) съ разными великанами и великаншами, съ ученымъ суркомъ или обезьяною, нарочно выдуманною ими для русскаго удовольствія…»
Любят ли у нас немцев? Не очень. Взаимовлияние? Огромное. В технике особенно, да и в культуре. И система стандартов у нас сильно напоминает немецкую довоенную DIN, да и вообще, хоть к приличному столяру загляни на полку, из русских названий – рубанок, а вот шерхебель, зензубель, фальцгебель – сами понимаете. Технические термины в русском языке взяты из немецкого в огромном количестве. И воинские уставы петровского времени были двуязычны – слева на странице немецкий текст, справа русский перевод. И культура: мало разве у нас исходно немецких стихов и песен? От «Вечернего звона» до «Варяга»?
Да и, между нами говоря: а мало ли в нас немецкой крови? Не только у русских царей, которые ведь Романовы только если сокращённо, а полностью-то Гольштейн-Готторп-Романовы. Полно у нас среди простого народа и с немецкими бабушками, и разных фон Кисселей, ставших по историческим обстоятельствам Киселёвыми.
Но речь сейчас не о том. Как бы мы ни относились к какому-либо крупному соседнему народу, мы не можем прокопать канаву и куда-то оттолкнуть его длинными палками. Это навсегда наш западный сосед, хоть сейчас и нет с ним границы (а оно и к лучшему). И если не брать всякую геополитику, а посмотреть на экономику, то это означает, что Германия – удобный для нас торговый партнёр. Просто по анализу логистических издержек, ближе они к нам, чем Франция, Англия, Япония или США. И по структуре производств – тоже. Экономики у нас взаимодополняющие, хоть это и не очень здорово (мы к ним сырьё, а от них готовую продукцию), но в настоящее время ситуация именно такова.
Сейчас, правда, мы находимся почти в состоянии войны, и можно ли вообще говорить об экономическом взаимодействии, хотя бы и будущем? Можно. И вот история из прошлого.
Летом 1916 года, в разгар мировой войны (потом оказалось, что она была Первой) в Париже состоялась экономическая конференция союзников. На ней обсуждался главный вопрос, ни много ни мало – послевоенное устройство экономики. И на ней обнаружились серьёзные противоречия между Россией и англо-французским блоком. Союзники хотели экономического подавления побеждённых Центральных держав, ограничения их торговли. Но для России это было невыгодно: до войны именно Германия была потребителем российского экспорта, в частности, хлеба, и важным источником высокотехнологичных товаров. Самое главное: немецкая техника, металлообрабатывающие станки были существенно дешевле английских и французских аналогов. Таким образом, проект послевоенного устройства Европы был для России неприемлем.
Непосредственным следствием этого конфликта стал отказ Англии и Франции выделять России кредиты для закупки военных материалов (это осень 1916 года), а более отдалённым – благожелательное отношение союзников к новому правительству России после Февральской революции 1917 года.
И вот какое странное явление: да, в первую очередь в результате войны были разгромлены, в том числе экономически, «Центральные державы» – Германия, Австро-Венгрия, Турция, и примкнувшая к ним Болгария (цари там были немцы). Но России досталось едва ли не сильнее – «союзники» явно интриговали против российского правительства, а потом бывшие союзники вторглись на нашу территорию, под странным предлогом «защиты от немцев», и вели у нас войну ещё полтора года после германской капитуляции. И хотя нам удалось от них как-то защититься, тем не менее экономический урон был таков, что уровня последнего предвоенного 1913 года наша экономика достигла только через 15 лет, в 1928 году. За что это нам было? Мы же ничего плохого Антанте не сделали?
США, которые как бы всей душой были против «германского варварства», вступили в войну только летом 1917 года, когда исход был уже очевиден. Зато по итогам войны они стали первой экономической державой мира. И заодно – поучаствовали в интервенции в Россию, опять-таки без всяких поводов с нашей стороны.
И во Вторую мировую: по итогам её США стали не просто экономическим гегемоном, а половиной экономики мира – 50% мирового ВВП! Эта страна помогала участникам антигитлеровской коалиции, это факт; и не вторглась к нам сразу после окончания войны – но развязала «Холодную войну», которая, несомненно, негативно сказалась на нашем развитии. США помогали некоторое время странам Западной Европы – под жёстким политическим и финансовым контролем и продолжая взимать с Германии репарации. Помощь была такова, что в начале 60-х все европейские страны от неё отказались.
То есть, можно сказать, что это такая политика Англии и США: в европейском конфликте ослаблять основного противника, но и создавать проблемы остальным, даже своим прежним союзникам.
Это даёт ключ к разгадке некоторых не совсем понятных шагов в нынешнем конфликте. США – главный противник, мотор и объединитель разношёрстной антироссийской коалиции, насчитывающей 50 стран. Западное оружие, западные экономики, западные финансы воюют против нас. Вроде бы проводится единая западная политика. Но при этом кое-что, на первый взгляд, делается не слишком разумно. Так, экономические санкции против России явно не работают: несмотря на трудности, в нашей стране продолжается, по сути, мирная жизнь, в частности, уровень и качество потребления не слишком снизились. Более того, в некоторых отраслях происходит бурный рост, и страна начинает обеспечивать себя сама. Зависимость от импорта снизилась, да к тому же на смену к ушедшим брендам и поставщикам пришли товары из других стран – и оказались не хуже. Как же так обмишурились планировщики санкционной войны?
Дело, видимо, в том, что целью нынешней политики Запада является не только «поражение России». И это не только моё мнение, вот цитата из интервью Бориса Рожина, одного из ведущих российских блогеров:
«— Одним из планов США считается так называемое «обезжиривание» европейских экономик. Это верно, на ваш взгляд?
— Отчасти Соединённые Штаты решают такую задачу, это вполне уместная точка зрения. Дело в том, что США в своей истории так уже играли. Можно вспомнить, что после Второй мировой войны они действовали таким образом совместно с Великобританией против Советского Союза на ранних этапах холодной войны. Они тогда активно поддерживали процесс деколонизации, за который ратовал СССР. Это разрушало Британскую империю, чтобы эти колонии и территории переходили под американский контроль.
Сейчас мы видим, что США и НАТО формально вместе, но тем не менее Штаты преследуют свои интересы и не забывают, что ослабление Европы в контексте борьбы с Россией тоже находится в русле их интересов. Поскольку производство утекает в США, финансовые капиталы туда же бегут, а Европа становится всё более вассализированной, всё менее субъектной, что позволяет Штатам сохранять военно-политический контроль там. Поэтому те самоубийственные шаги, которые предпринимает руководство Германии, вполне удовлетворяют руководство США. Это закрывает для европейцев двери для создания стратегической автономии. О ней много говорили, но при сохранении текущего европоцентрического курса подобное практически нереально».
Да, очень на это похоже. Несмотря на всю эту «солидарность демократических стран» синяки и шишки распределяются в западном мире неравномерно. Производства в Германии не только прекращают работу (ежемесячно – десятки), но и уезжают из страны, нередко – в США, например, недавно принято решение о переезде одного из заводов «Мерседес». Американцев «санкционный кризис» почти не затронул, более того, он в некоторых отношениях приносит им выгоду. Военное производство на подъёме, и акционеры предвкушают ещё большие прибыли (европейцы сплавили запасы оружия на Украину, и будут восполнять их закупками в США).
Понимают ли это немцы? Понимают (есть явные электоральные сдвиги), но сделать они могут немного. Политическая система всех европейских стран напичкана англо-саксонской агентурой, национальные правительства бессильны перед бюрократией ЕС, которая, по сути, никому не подчиняется и никем не избирается. И даже членораздельно сказать, кто и зачем взорвал «Северные потоки» – немецкие службы не могут. Хотя знают.
То есть Германия является вторым врагом США после России. И германскую экономику разрушают так же, как пытаются разрушить российскую. Вслух это не говорят, конечно.
Но вот основной вопрос: нужно ли нам явно или тайно пытаться помогать немцам «перейти на правильную сторону»? Или нам надо отойти от той политики, которой придерживались уже не десятки, а чуть ли не сотни лет? Когда, например, мы продавали Германии газ дешевле, чем другим? Или когда после военного разгрома в Первую Мировую заключали с немцами дружественный договор, как в Рапалло?
Наверное, правильнее не только относиться ко всем нынешним противникам ровно, не только исключить любые авансы на будущее (после чаемых некоторыми «переговоров»), но и приложить все силы к ликвидации того неравенства, которое и обуславливает нынешнюю картину торговых связей (высокотехнологичная продукция в обмен на сырьё). Нам нужно промышленное развитие. Мы должны избавиться от зависимости, хотя бы и не на все 100 процентов. Товарообмен с Германией должен быть рассчитан так, чтобы в случае очередного «взбрыка» переход на самостоятельное существование не занимал слишком долгих лет.
В конце концов, это необходимо в воспитательных целях; единственная причина, почему немцы считают себя высшей расой по отношению к славянам, в том числе к русским (а они так считают) – это именно это самое неравенство в промышленном развитии. Не будет его – и вполне возможно, что будущие поколения европейцев придут в чувство и будут несколько более правильно смотреть на мир.
