Он пришел сам. Невысокий пожилой мужчина в грязном НАТОвском мультикаме.
Ему почти шестьдесят.
Внешне напоминает деревенского тракториста: худощавый, редкие волосы, земельного цвета кожа на лице, невыразительные запавшие глаза, большые крестьянские руки...
На допросе косил под дурочка - "я не знаю где я, не знаю сколько нас, не знаю на каких позициях нахожусь и не воевал совсем". - видно, что он врёт, что очень боится, но не так, как тех, кто потом с него спросит за плен.
"А этот сидел среди трупов, мы его сразу не заметили. У него рука уже чёрная, гнить начала. - командир вспоминает другой случай взятия в плен живой единицы ВСУ. - Сдаваться он не собирался. Спросили, почему не стрелял, оказалось патроны кончились. Мы его перевязали, вытащили и сдали медикам". - что с этим пленным стало дальше в подразделении не знают.
Ещё один юнит ВСУ, погоняло Лютый. В плен попал после ранения.Лютый - бандеровец, судя по наколкам. Пришел добровольно в ТЦК чтобы зачистить восточную Украину от русни. На гражданке он "спортик" - фитнес-тренер. Пришёл поразвлекаться с мирными, пострелять по русским. Сейчас он смирный и внешне немножко похож на предавшего Россию (отречение от престола Российской империи - это предательство) Николая II, Лютый тоже говорит о мире и что "никого нельзя убивать". Но это пока он гостит у нас, мечтая об обмене. Потом он снова будет здесь, более злой от унижений плена, более лютый к нам.
Они бьются до последнего патрона, до последней гранаты, прячутся в разбитых и разрушенных опорниках, умирая от ран сидят на позициях среди мертвых тел товарищей, но не выходят на "Волгу", не приходят в плен.
Так почему они не сдаются даже в самых невыгодных для себя условиях, когда из вариантов остается плен или смерть?
Со слов пленных я сделал такой вывод - они "своих" боятся, а нас нет.
Там у них всё просто:
придя на позицию нельзя разговаривать с теми, кого ротируешь - накажут,
отступать или самовольно покинуть позицию нельзя - расстрел,
не выполнить приказ командира нельзя - расстрел,
попасть в плен нельзя - семья лишается работы и доходов, все выплаты от ВСУ прекращаются, их дети изгоняются из садиков, в школе становятся изгоями, детьми "предателей",
за любую его провинность здесь на ЛБС, там в тылу отвечает его семья: кого-то заберут в подвал СБУ и там будут бить, всю родню уволят с работы и объект на нищенство или рабский труд на государство за копейки, фактически за еду, СБУ проследит, чтобы они стали изгоями.
Вот и сидят они в своих окопах, блиндажах. Сидят и ждут смерти, но и не отступают. Контратакуя не отступают - если невозможно идти вперет начинают окапываться, зарываться в землю, строить новые позиции, но не отходят. Отойти - это верная смерть, лёгкая при растреле, мучительная, если какой-то нацбат для устрашения других применит спец навыки - запылают до смерти.
Выбор умереть, но не сдаться - это не героизм живой боевой единицы ВСУ - это их отчаяние и страх.
Страх - самый сильный мотиватор.
Я утверждаю, что весь 2024 год будет такая обстановка - они сидят до последнего патрона, а мы берем их позиции, когда артиллерия и авиация превратит из в руины с трупами наших врагов под завалами. Другого варианта развития пока не будет.
Стратегическая оборона Залужного - это смерть боевой единицы на позиции.
Но ответственность за их жизни не на нас. Это их выбор. Это они поддержали майдан и это они голосовали за президента Зеленского. Это они, каждый из них платили налог на ВСУ. Мы вынуждены защищать себя от этого русофобского государства. Значит так тому и быть. Не мы отказались от братства народов. Они это братство предали и предают.
Значит надо продолжать спецоперацию. Необходимо свести угрозу к нулю, пусть даже ценой жизней "братьев".
Евгений Линин
Источник: vk.com
