Василий Небензя: мы никогда никого не задираем

День дипломатического работника отмечается в России 10 февраля. О кодексе российских дипломатов в ООН и о нацеленном против России методе highly likely, о санкциях в отношении Ирана и о перспективах ввода миротворцев в Донбасс, о готовящихся провокациях с химоружием в Сирии и проблеме с американскими визами в интервью РИА Новости рассказал постоянный представитель России при Организации Объединенных Наций Василий Небензя.

— У вас богатый опыт работы в МИД и в ООН. Вам не кажется, что если сравнивать с временами до 2014 года (когда Крым воссоединился с Россией), даже на площадке этой международной организации в манере некоторых стран вести диалог появилось больше "силовых приемов", больше агрессии в отношении России?

— Хотел бы сказать, что никакого другого опыта у меня нет. Я всю жизнь в этой профессии, о чем никогда не жалел. С каждым годом все больше и больше убеждался, что это самое интересное, что я мог в жизни выбрать. И в этой связи я хотел бы поздравить всех своих коллег, российских дипломатов с нашим профессиональным праздником, который мы отмечаем 10 февраля. Я знаком с очень многими из них и знаю, что это высокопрофессиональные, преданные своему делу и своей стране люди.

Что касается обстановки в ООН, то я ведь приехал в 2017 году. До 2014 года я появлялся здесь лишь эпизодически и не могу достоверно сравнивать атмосферу тех времен и нынешних. Но сложности, сложные вопросы и "спарринги" у нас были и до 2014 года.

Другое дело, что после 2014 года, в последние несколько лет, была изобретена новая схема, нацеленная против нас и ряда других стран. Если охарактеризовать ее двумя словами – это метод highly likely (англ. весьма вероятно – прим. ред.). Сейчас достаточно просто повесить ярлык, обвинить какую-либо страну (и часто это Россия) в каком-нибудь прегрешении и дальше не утруждать себя доказательствами.

Это очень дешевый с точки зрения затрат и во всех смыслах этого слова способ ведения психологической войны. Примеры приводить не буду, вы их прекрасно знаете.

Еще один элемент, который появился не так давно, но активно сейчас продвигается нашими коллегами под маской укрепления многосторонности, это так называемый мировой порядок, основанный на правилах. Это лукавая формула. Она подменяет собой международное право, кодифицированное в том числе в Уставе ООН. А за словами о порядке, основанном на правилах, мы видим попытки группы государств установить порядки, которые угодны им и не обязательно являются консенсусом мирового сообщества. Эти тенденции я, конечно, вижу отчетливо.

О степени конфронтационности судить однозначно сложно. Бывают у нас вопросы и заседания, где градус конфронтации достаточно высок. Но гораздо больше заседаний, где конфронтации нет, где мы на самом деле находимся, как говорится, в одной лодке.

Другое дело, что конфронтация, сенсации, скандалы, происшествия привлекают гораздо больше внимания, чем регулярная и подчас рутинная работа Совета Безопасности.

— В условиях такой конфронтации есть ли у российских дипломатов в ООН некие рамки, которые Москва никогда не будет переступать в споре с зарубежными партнерами?

— Конечно. Рамки есть. Мы никогда не переходим ни на хамство, ни на унижение своих партнеров. Мы никогда никого не задираем. Мы стараемся быть объективными и честными и говорить, во-первых, правду, но, во-вторых, не оставлять без ответа те инсинуации, которые раздаются в наш адрес, не переходя за рамки дипломатического языка.

— Поводом для подобных инсинуаций в адрес России послужила в том числе ситуация с механизмом трансграничной гуманитарной помощи Сирии. В январе Совбез принял резолюцию о продлении такой помощи на полгода, но по инициативе Сирии и России пара пунктов пропуска на границе САР были закрыты – в частности, Эль-Яарубия (на границе с Ираком). Это вызвало критику западных партнеров в СБ. В ООН теперь прогнозируют нехватку медицинской помощи в САР из-за закрытия этого КПП. Какое решение видит Россия? Если данная проблема будет отмечена в февральском докладе Генерального секретаря ООН о целесообразности использования альтернатив пункту Эль-Яарубия, согласится ли Россия рассматривать другие варианты доставки гумпомощи в Сирию?

— Это мы говорили о том, что Эль-Яарубии и Аль-Рамте как тем переходам, которые использовались в рамках так называемой трансграничной помощи, необходимо искать альтернативу — альтернативу здравую, альтернативу, основанную на принципах Женевских конвенций и основополагающей гуманитарной резолюции ООН 46/182, которая подразумевает, что гуманитарная помощь должна оказываться с согласия и в координации с принимающим правительством. В данном случае с правительством Сирийской Арабской Республики.

Тот механизм, который называется трансграничным, был задействован в чрезвычайных условиях, когда доступ к части сирийской территории со стороны, контролируемой правительством Сирии, был невозможен, поэтому была принята резолюция СБ 2165. Она является, по сути, отступлением от основополагающих принципов гуманитарной помощи. Но она была необходима для того, чтобы оказывать помощь нуждающемуся населению.

Сегодня мы находимся в ситуации, когда реально в такой помощи нуждаются жители только одной провинции – Идлиб. И там, в соответствии с резолюцией 2504, принятой 10 января, переходы, которые были для этого задействованы, было решено оставить. В остальные районы Сирии помощь можно доставлять через территорию страны, что, собственно, и так уже происходит.

По Эль-Яарубии мы видим прекрасно, что ничего смертельного не произошло. Там гуманитарных поставок не было с октября 2019 года. Затем вдруг неожиданно оказалось, что завис груз медицинской помощи, когда уже стало понятно, что Эль-Яарубия будет закрыта.

Но организации системы ООН, в частности ВОЗ, после того как переход через Эль-Яарубию был закрыт, быстро вступили в контакт с сирийским правительством. Сейчас обсуждаются модальности доставки этого же груза тем же самым нуждающимся людям, но по другим маршрутам, а конкретно – через территорию САР. Так что ничего драматического не произошло вопреки тому, что нам пророчили. Так оно и должно было происходить, и так оно будет происходить.

Более того, резолюция 2165 была принята довольно давно – в 2014 году. Она, помимо доставки помощи через пограничные участки, неконтролируемые сирийскими властями, подразумевала много других вещей, как то: мониторинг за распределением этой помощи, присутствие ооновских сотрудников и так далее. Эти положения не выполнялись все это время. И это игнорировалось, потому что многих это устраивало. Сейчас условия изменились. Надо просто вернуться к стандартной практике оказания такой помощи.

— Ожидаются ли очередные провокации со стороны "Белых касок" на территории Сирии?

— Хотелось бы верить, что никаких дальнейших провокаций не будет. Но мы регулярно получаем информацию как от сирийских властей, так и от российских военных в Сирии, что такие провокации готовятся, завозятся химикаты, идет подготовка к постановке инсценированных химических ударов. Самый яркий пример, это, конечно, события, произошедшие в Думе в 2018 году, которые послужили предлогом для незаконной агрессии со стороны трех государств против суверенной страны-члена ООН. Мы 20 января провели неформальную встречу членов Совета Безопасности по "формуле Арриа", которая вызвала большой интерес. Там присутствовали почти все постпреды СБ и многих стран-членов ООН. Мы на фактах показали, что это очевидно грубо слепленная провокация. Те, кто нам верить не хочет, пытались обвинить нас в российской пропаганде и кампании дезинформации. Но дело в том, что этой провокацией озаботились не только мы, но и многие крупные независимые международные специалисты, отставные военные, представители спецслужб, в том числе из стран НАТО, у которых тоже огромные сомнения насчет выводов, сделанных в докладе миссии по установлению фактов ОЗХО.

То, как он был подготовлен, вообще вопиющая история. Инспекторы, которые были на месте в Думе, пришли к выводу, что имела место химическая провокация. После этого из одной западной страны приехали некие специалисты, которые проинструктировали инспекторов, каким должен быть доклад, сообщив о том, что у них есть достоверные и неопровержимые данные о применении хлора. Те инспекторы, которые написали первоначальный доклад, были отстранены от работы. В итоговом докладе выводы были переделаны на сто восемьдесят градусов.

Сама провокация была настолько грубо слеплена, что специалистам в области баллистики, инженерии, токсикологии невозможно не заметить, что выводы итогового доклада не соответствуют свидетельствам.

К сожалению, история химических провокаций в Сирии — это еще пока неперевернутая страница, и мы, конечно, опасаемся, как бы нечто подобное не повторилось вновь.

— Ситуация вокруг Ирана продолжает оставаться напряженной. Спецпредставитель США по Ирану Брайан Хук регулярно заявляет, что Вашингтон надеется на поддержку СБ ООН в продлении эмбарго на поставки оружия Тегерану после того, как истечет резолюция 2231, принятая в июле 2015 года – она ввела запрет на поставки Ирану тяжелого вооружения до 18 октября 2020 года. Будет ли Москва блокировать попытки партнеров по СБ продлить оружейное эмбарго Ирану?

— Мы исходим из того, что резолюция 2231 как резолюция Совета Безопасности является обязательной для исполнения всеми странами-членами ООН. Соединенные Штаты продемонстрировали пренебрежение к решениям Совета, когда они вышли из Совместного всеобъемлющего плана действий, тем самым нарушив эту резолюцию. Резолюция должна исполняться, и в октябре этого года, в соответствии с положениями этой резолюции, оружейное эмбарго для Ирана истечет.

— А если США предложат его продлить?

— Давайте дождемся и посмотрим. Будем реагировать по мере развития событий.

— Возможен ли возврат Совбеза ООН к введению санкций против Ирана, если спор по СВПД так и не будет разрешен?

— Дело в том, что те санкции, которые были введены против Ирана предыдущими решениями Совета Безопасности, имели цель побудить Иран сесть за стол переговоров и достичь соглашения по ядерной программе. В этом смысле санкции, которые были направлены на это, свою цель выполнили. Иран сел за стол переговоров, результатом чего явилось, как многие говорят, одно из самых больших достижений многосторонней дипломатии последних лет — заключение СВПД по ядерной программе Ирана. Поэтому эти санкции уже исчерпали свое предназначение.

— В декабре 2019 года Москва и Пекин внесли на рассмотрение СБ ООН проект резолюции, в котором содержится призыв к смягчению санкций в отношении КНДР для улучшения гуманитарной ситуации в стране. Есть ли перспективы у этого документа? В какой стадии его рассмотрение?

— Мы совместно с китайцами в конце прошлого года подготовили так называемую политическую резолюцию по КНДР. Она на столе переговоров, но пока некоторые наши партнеры не желают слышать о послаблении санкционного режима для КНДР.

Цель резолюции — поощрить обе стороны к движению навстречу друг к другу. Концепция "действия за действия" подразумевает встречные шаги. Мы считаем, что только таким образом можно этот процесс возобновить и привести его в нужное русло. Однако Соединенные Штаты и их союзники по-прежнему считают, что главным инструментом является политика максимального давления на КНДР. Мы считаем, что это нереалистично и не поможет нам решить проблему.

Мы ведь с момента потепления в отношениях между США и КНДР неоднократно призывали Совет Безопасности каким-то образом положительно отреагировать на это: после Сингапура и еще перед Ханоем. Нам каждый раз говорили: нет, нет, подождите, мы тут сами разберемся, а когда будет надо, призовем Совет Безопасности. Вот мы и дождались, когда это потепление сменилось похолоданием. И цель резолюции, которую мы с Китаем предложили, это вернуться в "лето" и уйти из той "осени", в которой мы оказались.

— То есть процесс с этой резолюцией сейчас замер?

— Последний раунд консультаций был в конце прошлого года. Проект на столе. Мы его не снимаем, но желания принять резолюцию, у некоторых коллег пока не видим.

— Есть ли какие-то временные рамки для принятия этого документа в СБ?

— В принципе, в практике Совета Безопасности никаких временных рамок для принятия резолюций не существует. Есть резолюции Совета, которые лежали в нем годами, — неснятые, неотозванные. Так что временных рамок нет, хотя мы, конечно, рассчитываем, что эту резолюцию не постигнет судьба тех, которые лежали годами и не были приняты.

— Бывший постпред Украины в ООН, ныне посол в США Владимир Ельченко заявил, что на определенном этапе Киев планирует все-таки вернуться к вопросу о внесении в СБ ООН резолюции о размещении миротворцев ООН на востоке Украины. Может ли позиция Москвы по миротворцам (согласно которой они могут только защищать сотрудников ОБСЕ) измениться?

— Самое лучшее, что могла бы Украина сделать, это вернуться не к вопросу о миссии ООН на Украине, а к выполнению минских соглашений, которые кодифицированы резолюцией Совета Безопасности 2202 и которые являются единственной и безальтернативной основой для урегулирования внутриукраинского конфликта. Но наша резолюция лежит в Совете Безопасности с сентября 2017 года. Она как раз направлена на поддержку миссии ОБСЕ на Украине.

Украина время от времени будирует вопрос об ооновской миссии в своей интерпретации. Мы считаем, что надо не об этом думать, а о том, как выполнить последовательные положения минских соглашений, где все четко прописано.

Мы все время говорим нашим партнерам в СБ одну простую вещь, которую они слышат, но слушать не хотят. Во всех других конфликтах — Афганистан, Сирия, Йемен, Ливия — главный посыл, который международное сообщество и Совет Безопасности дает сторонам конфликта: вы должны сесть за стол переговоров и договориться, это прежде всего ваше дело, а мы, как международное сообщество, можем вам только в этом помочь. Вот только в отношении украинского конфликта наши западные партнеры почему-то такого подхода не придерживаются, а украинская власть категорически отказывается садиться за стол переговоров с представителями Донбасса, переиначивая все и пытаясь выдать это за конфликт Украины с Россией. Пока украинские власти не захотят говорить со своим собственным населением, большого прогресса не будет. Никакая миссия ООН на Украине этот прогресс не обеспечит.

— Но в целом российская позиция относительно возможного ввода миротворцев ООН в Донбасс не меняется и будет прежней?

— Мы предложили резолюцию, в которой говорится о миротворцах, которые бы стояли на линии разграничения. Эта резолюция на столе. Других резолюций мы не предлагали и не видим перспектив для их принятия. А самая главная перспектива — это выполнение минских соглашений и резолюции 2202 Совета Безопасности.

— 9 мая будет отмечаться 75-летие победы в Великой Отечественной войне. Стоит ли в связи с юбилейной датой ожидать визита генерального секретаря ООН Антониу Гутерреша в Москву?

— Стоит. Он уже подтвердил свой визит. Детали пока не могу вам сказать, но, да, он будет в Москве на праздновании 75-летия.

— Ожидаются ли его встречи с президентом РФ Владимиром Путиным и главой МИД Сергеем Лавровым?

— Думаю, это можно прогнозировать.

— С обоими?

— Думаю, да. Это входит в уже традиционный формат визитов генсекретаря ООН в Россию.

— Готовится ли визит президента РФ Владимира Путина на неделю высокого уровня Генассамблеи ООН в сентябре, учитывая 75-ю годовщину создания ООН?

— Ну этот вопрос надо задать тем, кто составляет график президента. Но вообще, в этом году мы празднуем 75-летие и победы в Великой Отечественной, и во Второй мировой войне, и 75-летие создания ООН, которая является прямым следствием этой победы. У нас развернута большая работа в стране по подготовке к празднованию этих событий. И, конечно, эти даты будут отмечаться в стенах организации.

Это решение (о приезде президента РФ Владимира Путина на мероприятия недели высокого уровня ГА ООН – прим. ред.) не мне принимать, как вы понимаете. Но, конечно, лидеры многих государств, в том числе основателей ООН, будут принимать участие в юбилейной сессии.

Вы знаете, что президент Путин предложил созвать встречу пятерки постоянных членов Совета Безопасности. Мы уже получили практически немедленную позитивную реакцию со стороны Китая и Франции и ожидаем сейчас реакции Соединенных Штатов и Великобритании.

— Такая встреча может пройти в сентябре?

— Все может быть. Я ничего не исключаю, но формат недели высокого уровня в ООН настолько плотный, что, может быть, стоит развести эти два события. Потому что здесь идея в том, чтобы, как я понимаю, сесть и серьезно поговорить о тех проблемах, которые накопились в мировой политике и предложить пути их решения теми странами, которые несут особую ответственность за поддержание международного мира и безопасности.

— Создается впечатление, что ситуация вокруг невыдачи американских виз иностранным дипломатам явно не улучшается. Ранее неоднократно говорилось, в том числе в резолюции ГА ООН, что если этот вопрос не удастся решить "в разумный срок", то будет рассмотрен вопрос о запуске процедуры разрешения споров между ООН и США через арбитраж. Когда Россия будет инициировать проведение процедуры арбитража?

— Мы тоже считаем, что этот вопрос пока не решается. Процедура арбитража, прописанная в той резолюции, на которую вы сослались, заложена в соглашении между ООН и страной расположения штаб-квартиры. Мы регулярно обсуждаем этот вопрос в Комитете ГА ООН по сношениям со стороной пребывания. Мы знаем, что генеральный секретарь в курсе этой проблемы и не просто в курсе, он действительно ей озабочен. Он разговаривает с представителями страны-хозяйки штаб-квартиры ООН.

Ситуация действительно кардинально не улучшается. Она касается не только России и не только виз. Накопился целый массив проблем, с этим связанных. Что касается нас, то это еще и незаконный отъем собственности. Это ограничение передвижений дипломатов. Дипломатам некоторых стран запрещено покидать Манхэттен, например, кубинцам. Некоторым велено ходить по ниточке от своей миссии до ООН, как иранцам.

Этот вопрос касается не только России, а значительного числа стран. Этот список может и пополниться. Многие члены ООН понимают серьезность проблемы. Если в разумное время эта проблема (выдачи виз США – прим. ред.) не начнет решаться, то я думаю, что по инициативе ряда стран будет предложено задействовать эту 21-ю статью соглашения — об арбитраже. Это не просто слова, это предусмотрено резолюцией, которую мы приняли на Генассамблее.

— Когда этот "разумный срок" истечет? Когда придет время предпринять эти шаги?

— Резолюция была принята в конце прошлого года. Сейчас мы вошли в новый год. Я не могу вам назвать точные даты. Наверное, будем отталкиваться от очередного проведения Комитета по сношениям со стороной пребывания, где мы обсудим это вместе с другими коллегами и придем с ними совместно к выводу, что мы будем считать разумными сроками. Но, конечно, это не год, и не два, и не три, и не десятилетия. Этот вопрос надо решать немедленно, вернее, он должен был давно уже быть решен.

— Если проблема не будет решена, будет ли Россия бойкотировать мероприятия в рамках следующей ГА ООН?

— Давайте не будем бросаться словами о бойкоте. Рассчитываем на то, что наши американские партнеры ответственно подойдут к этому вопросу, тем более что это будет особая сессия Генассамблеи, связанная с юбилеем организации. Но это касается не только мероприятий недели высокого уровня. Визы должны выдаваться на все мероприятия ООН в течение всего года. Невыдача не может быть объяснена абсолютно никакими причинами, никакими соображениями национальной безопасности, на которые так любят ссылаться наши американские коллеги. Это просто недопустимо.

— Что мешает генеральному секретарю ООН Антониу Гутеррешу повлиять на ситуацию?

— У генерального секретаря нет инструментов принуждения. Есть соглашение, которое страна-хозяйка обязана выполнять. Она его очевидно нарушает. Генеральный секретарь об этом недвусмысленно говорит. Но если страна, нарушающая соглашение, продолжит его не исполнять, для этого есть процедура, предусмотренная в соглашении, которой и является тот арбитраж, о котором мы говорили. Поэтому если ситуация не изменится, то придется задействовать арбитраж.