Дни в селе Еремовка Харьковской области, расположенном на правом берегу реки Северский Донец, вот уже который месяц проходят под аккомпанемент артиллерийской канонады и звуки разрывов РСЗО.
Где-то треть домов этого населенного пункта, основанного в 18 веке отставными русскими военными и ополченцами-пограничниками (однодворцами и казаками), либо разобраны по кирпичику прилетами украинских снарядов и ракет, либо еще живы, но напоминают гигантские сита или терки для овощей – их стены, заборы, кровли в дырочку от многочисленных попаданий.
– Вот здесь жили муж с женой, в возрасте, они до последнего не хотели уходить отсюда, – рассказывает мне жительница Еремовки у развалин недавно разбомбленного дома. – Когда от дома ничего не осталось, им таки пришлось покинуть село. Вот вы скажите мне, ну неужели у всей Русской армии не хватает сил, чтобы пойти в наступление? Сколько еще домов нужно подорвать, ребят в лесу положить, чтобы, наконец, сделать это?
Что-то подобное из уст местных я слышу постоянно. Они откровенно сочувствуют действиям российской армии, охотно идут на контакт с российскими солдатами, завязывают знакомства, которые нередко перерастают в дружбу или взаимовыгодное сотрудничество в формате «тушонка на услуги СТО, соляра на овощи».
Между бравыми ребятами в зеленой форме и трепетными слобожанскими (территория нынешней Харьковской области в Русском государстве исторически именовалась Слобожанщина) девчонками нередко завязываются романы. Местные дети здороваются с солдатами, даже если видят их в первый раз.
Наконец, когда наша колонна – батальона БАРС 13 «Русский Легион» в начале мая заезжала на слобожанскую землю, местные приветствовали нас, махали руками, сигналили.
Конечно, проукраинский элемент на Слобожанщине был и наверняка остался. И, возможно, здесь его даже чуть больше, чем в Донбассе, но погоды эти люди не делают, тон задают люди нормальные, затерроризированные майданной русофобской властью, те, что все эти годы боялись рот открыть и сказать что-то против охватившего их малую родину безумия. Обычные русские люди, частью говорящие на таком милом суржике: «мы зробылы», «пошлы до менэ», «вин казав», а частью на привычном русском языке. При этом все друг друга понимают, и никто никого не парит насчет того, как кому говорить, но при майданной власти доходило до того, что национально озабоченные устраивали языковые патрули, докапываясь до тех, кто предпочитал общаться на литературном русском. В тех, кто отказывался размовлять на соловьиной в лучшем случае плескали кофе, в худшем – кидали свето-шумовую гранату….
Местные обращаются к военным по любому вопросу: «Ребят, а у вас нет анальгина?», «Я на последнем месяце, у нас скорые не ходят, а как схватки начнутся – не довезете до роддома?», «А что это там бахнуло – это наши (подразумевается русские солдаты) в наступление, наконец, пошли?». И нередко добавляют: «Не стесняйтесь, обращайтесь если что».
Наши не торопятся идти на контакт, не стесняются, но осторожничают, и тогда им в ответ по собственной инициативе несут домашний хлеб, закрутки, варенья, мед, яйца. Просто дарят.
И это при том, что, от наших местным не всегда приходилось сладко. В марте, когда в регион с боями первой волной заходили спецы (армейский спецназ), у них отобрали телефоны, что было обосновано – по мобильной связи можно с легкостью информировать врага о позициях и продвижении наших войск. Тогда телефоны большей частью не вернули – мелочь, конечно, но неприятно, ибо игрушки эти нынче недешевы.
Затем заходили луганчане, которые в каждом харьковчанине видели потенциального врага, что и понятно – Харьковское СБУ больше всех лютовало в зачистке «сепаратистов», нацисты из «Азова» превратили административную столицу области в свою штаб-квартиру, а вся одержимая кровью армада, направляемая на Донбасс, перед отправкой концентрировалась там.
«Зашли в дом, чтобы провести досмотр, были настроены агрессивно, – вспоминает изюмчанин Миша. – Сказали: «Вы восемь лет нас обстреливали!». Отвечаю: «И как я вас обстреливал? Тем, что чуть не сел, отказавшись идти в АТО, убивать соседей? Немалые деньги занес кому нужно, чтобы от этого всего открутиться».
Непонимание и предубеждения пусть не до конца, со временем более-менее рассеялись, когда стало понятно, что как те, кто на освобожденной земле Слобожанщины сейчас ходит с оружием в руках, так и те, что продолжают жить на ней без оружия – суть один народ, ставший жертвой шайки присягнувшей интересам своих заокеанских хозяев. И сердца оттаяли у многих, даже после случаев мародерства, а такие факты, к сожалению, имели место быть.
Но сейчас между жителями освобожденной части Слобожанщины и русскими военными из России и ЛДНР установилось, в целом, полное взаимопонимание. Повторюсь, люди обращаются к русским солдатам, как из ЛДНР, так и из России по любому волнующему их вопросу, рассказывают свои жизненные истории, а значит, доверяют, и считают своими. Своей русской армией. Которая, наконец, пришла.
Другое дело та часть области, что остается под контролем Украины – ее население местные через СМИ и различных многоговорливых деятелей усиленно пичкают историями про «зверства оккупантов».
«Звонил дочери в Харьков, она ж наслушавшись пропагандистов этих телевизионных наотрез отказалась приезжать на территорию, контролируемую Россией, – продолжает рассказ Миша. – Со страхом в голосе спрашивает как у нас дела – им по новостям сообщают, что здесь россияне массово убивают, насилуют и грабят местное население, и мы, сидя без света и воды, пьем воду из луж и голодаем. Вот же бред!».
Действительно бред, особенно если учесть, что Россия уже вовсю платит пенсии местным пенсионерам, а гуманитарная помощь выдается регулярно.
И в том же Изюме было бы еще много чего хорошего, как, например, в соседнем Купянске, если бы банды ВСУ ежедневно не стреляли бы по городу из РСЗО, раскидывая в том числе по его центру и коварные мины-лепестки, отрывающие у людей стопы. А новой русской власти при поддержке армии не приходилось бы после каждого такого обстрела в очередной раз восстанавливать электро- водоснабжение.
Рассказывают, что харьковчане из-за постоянных обстрелов, при которых, пусть даже самых точечных, так или иначе страдает мирное население, озлобились на Россию и русскую армию. И что в тероборону готовы записываться даже те, кто весной 2014-го поддерживал Антимайдан.
Вполне возможно, что все так и есть, хотя и про оккупированный Украиной Донбасс рассказывали, что людей там усиленно зомбируют бандеровщиной, и наших там уже практически нет. Но стоило русской армии вернуться, как выяснилось, что восемь лет для перепрошивки мозгов – это мало, и отвалилась лишь накипь, а русская основа осталась. А потому встречали освободителей с цветами и со слезами на глазах.
Оттого и рассказам про Харьков, если и следует верить, то, как говорят в народе, «деля надвое». И уж точно даже в мыслях не держа, что старинный русский город, где, наравне с Донецком и Луганском зарождалась Русская Весна, можно оставить в лапах русофобского украинства.
Сейчас все уже как-то забыли о том, что именно над Харьковом, равно, как над Донецком и Луганском 1 марта 2014 года был поднят русский флаг, что в Харькове, как и в Донецке, Луганске, Одессе и Николаеве, проходили многотысячные митинги с российскими триколорами, что Харькове, как и в Луганске, Донецке, Одессе и Николаеве били заезжих правосеков, и что в Харькове, как и в Донецке и Луганске провозглашали народную республику.
Наконец, именно в Харькове пролилась первая кровь в борьбе за избавление всех западнорусских земель от болезни украинства и необандеровщины – боевики поддонка, будущего всеукраинского фюрера Билецкого застрелили двух дружинников антимайдана – Артема Жудова и Алексея Шарова.
Вот только в Харькове не решились пойти на штурм СБУ и МВД, как в Донецке и Луганске, и потому протест оказался безоружным перед карательной машиной палачей майдана.
«Хлопцы, у вас прикурить не будет?» – обращается ко мне пожилой житель Слобожанщины.
Даю ему пачку из наших запасов (сам не курю).
«Вот спасибо! А то, как мне прилетело в огород, так и заработать уже не могу».
Показывает руку с двумя сочащимися дырками. Объясняет, что надеется «на русский авось», поскольку местной – изюмской, медицине не доверяет, потому как считает, что из-за войны она временная, и, стало быть, некачественная.
Пытаюсь убедить его в обратном, в том, что, несмотря на тяжелые условия, врачи города – те, что остались верны профессиональному долгу и не сбежали, выполняют свою работу качественно, а в случаях осколочных ранений им еще помогают и российские военные медики – профессионалы с большой буквы. А надеяться на то, что «срастется само» не стоит – можно и вовсе остаться без руки.
«Ну, может, доберусь до Купянска, там Русский мир уже пришел, а, значит, везде порядок», – отвечает он мне.
И эти слова для меня не менее важны, чем сообщения об очередном выбитом из когтей необандеровцев населенном пункте. Купянск – городок Харьковской области, что теперь находится в глубоком тылу, над ним дано развеваются русские флаги, и он уже забыл, что такое обстрелы.
Жители остальной Слобожанщины хотят, чтобы Русский Мир следом воцарился и в их городах и селах. Хотят жить по-русски. За это украинский вооруженный сброд ежедневно бьет по ним из чего только может.
И вот ради воплощения их желаний, а также во имя светлой памяти Артема Жудова и Алексея Шарова Россия должна вернуть себе этот исторический русский край. Навсегда.
Для этого нужны силы. И умелые бойцы. Понимающие зачем, они берут в руки оружие. Поэтому всем кто хочет принять участие в святом деле освобождения русских земель от морока украинства, мой совет – вступайте в наш батальон «Русский Легион», который в эти дни производит новый набор бойцов. Всю информацию об этом можно прочитать по ссылке https://vk.com/event214688209.
Источник: www.politnavigator.net
