Двадцать седьмого января исполняется 75 лет — три четверти века — с того дня, как 100-я стрелковая дивизия взяла концлагерь Аушвиц (Освенцим) и освободила оставшихся в живых узников. И тогда впечатления от увиденного, и потом воспоминания об этом были не для слабонервных. Через тридцать с лишним лет поэт писал в "Военной песне":
"В лагере пусто. Печи остыли.
Думать не надо. Плакать нельзя.
Страшно, ей-богу, там, за фольварком.
Хлопцы, разлейте старку по чаркам,
Скоро в дорогу. Скоро награда.
А до парада плакать нельзя.
Черные печи да мыловарни.
Здесь потрудились прусские парни.
Где эти парни? Думать не надо.
Мы победили. Плакать нельзя".
В память о происходивших событиях и во имя завета "Никогда больше" проводится Всемирный форум "Жизнь народу моему!" — в нынешнем году уже пятый. По-другому он называется Всемирный форум памяти холокоста, хотя вместо греческого слова, может быть, надо говорить по-еврейски краткое и страшное "Шоа" ("Катастрофа").
История форумов показательна. Первый прошел в 2005 году в Кракове, в 60 километрах от Аушвица. Второй, памяти Бабьего Яра, в 2006-м в Киеве, третий в 2010 году — опять в Кракове-Аушвице, четвертый в 2015-м — в Праге и бывшем концлагере Терезине, пятый, нынешний, — в Иерусалиме. Позиции — и практика — возможных участников столь разошлись, что провозглашать завет "Никогда больше!" на территории ряда восточноевропейских стран было бы неуместным лицемерием или шуткой дурного свойства со стороны хозяев.
Похороны погибших узников освобожденного Красной армией концентрационного лагеря Освенцим
Конечно, и до нынешнего года, и даже до 2005-го было много вопросов к восточноевропейцам об их роли в Шоа (не все же только на рейх валить) и вообще во Второй мировой войне. Но долгое время — собственно, с 1945 года — считалось, что теперь не время помнить, советуя порой и забывать.
В СССР проводилась политика забвения, ибо после войны надо было консолидировать и сам Союз, и соцлагерь, а считалось, возможно, не без основания, что упоминание бандеровских деяний на Украине, страшных погромов лета 1941-го в Литве еще до установления режима немецкой оккупации, judenfrei Эстонии, послевоенных (Едвабна) еврейских погромов в Польше разорвет и так достаточно хрупкий мир. На Западе решено было все валить на рейх и коммунизм, а восточноевропейцев представлять маленькими и кроткими жертвами двух тоталитарных монстров. Вопрос об ответственности малых (и даже средних по численности — как украинцы и поляки) народов снимался в пользу больших интересов — как советских, так и западных.
Будь политики новых демократий разумнее, они, наверное, воздерживались бы от того, чтобы поднимать некоторые темы. Ввиду того, что они обоюдоострые и, если чрезмерно педалировать тему Литвы, Эстонии etc. как безвинных жертв коммунизма (притом что коммунизм, конечно, тоже не безгрешен), можно дождаться неприятных вопросов. Если же эту тему не просто педалировать, но еще и воздвигать памятники погромщикам и проводить в их честь факельные шествия, такая уверенность в том, что жертвы коммунизма имеют индульгенцию на все что угодно, вызовет у наций с хорошей памятью соответствующую реакцию. "На всякое безобразие должно быть приличие".
У израильтян память хорошая, у русских после периода прогрессивного беспамятства она тоже приходит в норму. В результате не то чтобы русский с евреем отныне братья навек, но Россия и Израиль теперь в состоянии проводить согласованную политику — по крайней мере, в части истории Катастрофы.
Результаты согласования мы видим. Во-первых, на территории ревизионистских стран встреча по случаю годовщины не проводится. Во-вторых, лидеры этих государств (Литвы, Польши, Эстонии) или сами не поехали в Иерусалим, поняв, что будут там, мягко говоря, в ложном положении, или хотя и поехали, как президент Украины В. А. Зеленский, но только для того, чтобы вкусить там это положение по полной программе. Цель лимитрофов заключалась в изоляции России по всем направлениям, но в области исторической политики они сами оказались изолированными, тогда российский лидер достойно встретился и с руководством Израиля, и с приехавшими в Святую Землю представителями великих держав.
Провинциализм мышления не дал понять руководству лимитрофов, что Шоа — это такая глобальная и такая болезненная тема, которая требует как минимум достаточного ума и такта. У России они нашлись. У лимитрофов — нет. Результат мы видим.
Что ж, за деятельность институтов национальной памяти им. Вятровича и им подобных структур тоже надо платить.
