Сидеть в наручниках оказалось непросто. Майор, заполнявший протокол моего задержания, был хмур. После очередного московского протеста его ждала бессонная ночь. Майору было все равно, что при задержании мне заломили руку, и от боли хотелось выть.
– Не стыдно? Взрослая девка, журналист, а пошла с этими малолетками, – устало учил меня майор. – Конституцию зачем притащила? На кой черт цитировала конвенцию о правах человека?
– Россия ее ратифицировала.
Лицо майора исказила гримаса:
– Откуда это в твоей пустой башке?
– Научили…
Только мысль, что дома его ждет такая же бестолковая дочь, вселяла в него надежду меня переубедить. Дубинкой? 15 сутками ареста? Доносом в редакцию?
Но с каждой секундой майору становилось хуже. Он понимал, что я, как и его дочь, уже знаю, как себя вести с такими, как он. Мы знаем, что нужно документировать каждый синяк, искать въедливых адвокатов, проходить инстанцию за инстанцией.
А главное – надо действовать. Законно. Только так можно переломить систему, создавшую такое продвинутое законодательство, при котором «ученик может победить учителя».
Неожиданно раздался мерзкий звон. Будильник. Все-таки вредно читать перед сном о протестах. Да еще и эта учеба: Как законным путем побороть власть… До хорошего это точно не доведет.
ТОЧКА НЕ ВОЗВРАТА
За месяц до этого
Вокруг Киевского вокзала все перекопали. Пробка не знала конца и края, а поезд, будь он неладен, отправлялся строго по расписанию. Время поджимало.
– Сама дойду, – говорю таксисту и вываливаюсь с чемоданом на проезжую часть.
У почерневшего от грязи поезда, за пыльным стеклом которого выглядывает табличка «Москва-Киев», встречает друг Стасик:
– И зачем ты туда едешь?
Я пожимаю плечами: «Учиться». Кажется, Стас не верит.
– Ну смотри, во всех «прогрессивных» странах бывшего Союза работают международные школы, где учат основам демократии, – поясняю я. – Грузия, Прибалтика, Украина… В них набирают активных ребят из постсоветских стран и объясняют, как привить демократические ценности в их странах. Найти объявление о наборе в такую школу несложно, вбил в поисковик ключевые слова и вуаля. Обучение идет на русском. Финансируют такие школы Евросоюз и американские фонды.
– Ага, на западные деньги готовят оппозиционеров. Но они не станут ничего говорить, зная, что ты – журналист.
– Так они и не знают… – говорю я. Даже сегодня, когда Интернет знает о тебе все, можно скрыть отдельные факты биографии.
Стас скептически хмыкает. Не верит, что за три недели учебы в Международной школе, которую организовывает Центр (с многообещающим названием) демократии и верховенства права (ЦЕДЕМ), из меня можно слепить бравого революционера. Хотя, если честно, я и сама сомневаюсь. Да и ума мне хватит противостоять «цветно-революционному» зомбированию. А если не хватит?
«Тебе надо дойти до точки невозврата», – проносятся в голове слова редактора.
Дойти и вернуться или дойти и перешагнуть?
ЗАХУДАЛЫЙ ПТУ
День 1
Киев. Свобода здесь разлита в воздухе и переливается, как мыльный пузырь, подхваченный ветром. Но из-за раннего подъема даже Киев не радовал. О какой демократии можно говорить, когда чертовски хочется спать?!
Такси подкатывает к страшноватому учебному корпусу Киево-Могилянской академии. Так и не скажешь, что здесь вскармливают прогрессивную украинскую молодежь – уж больно тянет на захудалый ПТУ, нежели лучший вуз Украины. Но внешний вид обманчив. Студенты «Могилянки» – известные революционеры. Именно их, как движущую силу протестов, использовали и для начала «Оранжевой революции» 2004 года и «Революции достоинства» («Евромайдан») 2014-го.
Занятия в Международной школе медиаправа проходили в одном из учебных корпусов Киево-Могилянской Академии. По внешнему виду и не скажешь, что тут взращивают прогрессивную украинскую молодежь.
В аудитории, залитой солнцем, молодые ребята, одетые по-деловому торжественно.
Скрывая растерянность, делаю максимально независимый вид и шагаю к последней парте. Все равно первые ряды уже заняты. От куратора получаю папку с расписанием лекций и биографиями участников.
«ПОКАЖИ ТАТУИРОВКУ С ПУТИНЫМ»
19 человек. Харьков, Умань, Киев, Луганская область, Одесса, Львов, Луцк – одна Украина. Пара ребят из Казахстана. Две девочки из Киргизии. Белорус. Армянка. Не веря, еще раз перелистываю список. От России всего два человека: я и щупленький студент Андрей.
Этот долговязый парнишка сидел прямо передо мной. Костлявые плечики сведены вперед. Голова слегка опущена, отчего кажется, что Андрей говорит, глядя исподлобья. Еще он постоянно щурится, а когда что-то рассказывает, смущенно прячет глаза. Словом, вид у парня нелепый, хоть он и бакалавр московской Высшей школы экономики – рассадника либеральных идей (наш ответ киевской «Могилянке»). Студенты «Вышки» – заправские участники всех протестных акций. Послужной список у Андрюши соответствующий: работал в предвыборном штабе оппозиционного кандидата в Москве. С работой юноша справился хорошо, поэтому кандидат выступил его поручителем в Школе.
В одиночестве на последней парте посидеть мне не удалось: в аудиторию вошел, прихрамывая, солидный мужчина. Глаза прищуренные, оценивающие. Это был одессит Костя, юрист европейской компании, мой будущий сосед по парте.
Коренной житель Одессы, Костя разговаривал с характерным акцентом, и юмор был под стать.
– Покажешь татуировку с Путиным? Вы же, русские, так сильно любите своего президента, – поддел меня одессит, узнав, что я из Москвы. – Да не здесь. Выйдем в туалет. Зачем шокировать неокрепшую украинскую молодежь.
Костя из тех людей, которых либо сразу принимаешь со всеми недостатками, либо не принимаешь вовсе. Я выбрала первое.
Ничего необычного в приветственной речи Тараса Шевченко, руководителя Школы медиаправа и заодно всего ЦЕДЕМ, не было. Школа появилась в 2005 году. После «Оранжевой революции» Украина требовала перемен, в том числе, в медиа. Нужны были медиа-юристы, которых готовила Школа.
Руководитель Школы медиаправа и ЦЕДЕМ Тарас Шевченко был прирожденным оратором. Голос. Энергетика. Не дать не взять, украинский вариант знаменитого бизнес-тренера Тони Роббинсона.
Скукота. Чтобы не уснуть, я следила за Шевченко. Его глаза фанатично горели. Он мастерски владел голосом. А эта энергетика… да она просто растекалась по аудитории! Тарас был похож на бизнес-гуру, чьи лекции собирают стадионы. Но есть ли от них толк?..
За спиной Шевченко красовались плакаты спонсоров, финансировавших Школу: Агентство США по международному сотрудничеству (USAID), международная организация Internews, ратующая за независимую журналистику, и Шведское агентство по вопросам международного сотрудничества и развития.
Впереди нас ждала самая настоящая учеба: три-четыре лекции каждый день. О прогулах можно было забыть: регулярно пропускаешь занятия – отчисление. Разбавить сидение за партой организаторы обещали экскурсиями.
Участниками Школы были 19 человек. Большинство — украинцы. Пара ребят из Казахстана и Киргизии, белорус, армянка и только двое россиян.
СУДЬИ, КАЗАХИ, РАДИКАЛ-ПАТРИОТЫ…
Кураторами Летней школы были сотрудницы ЦЕДЕМ Ира и Алина. Чтобы ускорить процесс знакомства, они разбили участников на команды. Руководить знакомством в моей группе взялся Алексей – деятельный, привычный к управлению киевский судья.
– …А еще я преподаю в школе судей. Уже тысячу человек подготовили, – говорил он. – После «Евромайдана» прежний судейский корпус себя дискредитировал. Они погрязли в коррупции и кумовстве. Все знали, сколько и кому нужно занести, чтобы дело разрешилось. Ну, а сейчас идет серьезная реформа, которая даст нам честных и независимых судей.
– А прежних уволили? – уточняю я.
– Не всех. Тех, кто проворовался по-крупному.
Леша был похож на располневшего Кролика из «Винни-Пуха», такой рассудительный и неспешный. Правда, воображение никак не могло нарисовать его в судейской мантии.
– Меня зовут Ержан. Я юрист из Алматы, – представился парень в костюме. Держался он уверенно, да и, видимо, в пиджаке чувствовал себя комфортно, несмотря на юный возраст. – Занимаюсь проблемами свободного доступа в Интернет в Казахстане. Надеюсь, что в Школе меня научат эффективно противостоять незаконной блокировкой сайтов.
Настал черед самой юной участницы Школы – 19-летней студентки из Умани Дашеньки.
– Простите, я очень плохо говорю по-русски, – Дашенька говорила сбивчиво.
Мы пытались ее подбодрить. Но девушка еще больше смущалась, закрывая лицо ладошками.
– Я участвовала в антикоррупционной программе ООН в Украине. Звание получила: лидер толерантности ООН. Провожу лекции о проблемах с доступом к информации в стране. Пишу научные статьи о Голодоморе и войне в Донбассе.
Пока Тимофей допрашивал Дашеньку, я нашла ее страницу в Фэйсбуке. Все публикации там пестрели жовто-блакитными цветами, тризубами и призывами противостоять российской агрессии. Милая Дашенька оказалась настоящим радикал-патриотом.
После работы в командах каждая группа должна была представить своих участников и рассказать, почему выбрали Школу, организованную Центром демократии и верховенства права
Очередь дошла до меня.
– А я аспирантка. Пишу диссертацию о цензуре в прессе на постсоветском пространстве, – как на духу выдала я. – Хочу стать правозащитницей. Давно участвую в акциях протеста. Но менты никогда не задерживали.
Ребята переглянулись. Приговор по привычке вынес судья Тима:
– Повезло.
Фуф, кажется, приняли. Но знала бы я тогда, в какой переплет попаду через несколько дней…
