Уже позже Власов стал одним из героев Московского сражения и был назначен командующим 2-й ударной армией именно с учётом его предыдущих подвигов.
До войны
Ранний этап биографии Власова известен плохо. По его собственным утверждениям, он родился в бедной сельской семье, но смог получить образование — начал учиться в Нижегородской духовной семинарии. Ушёл из неё в 1917 году, а в 1919-м был призван в Красную армию.
После окончания четырёхмесячных командирских курсов стал командиром взвода во 2-й Донской дивизии. Воевал на Южном фронте — на Северном Кавказе и в Таврии (т.е. его знакомство с Украиной началось именно в годы Гражданской войны). Боролся с врангелевцами и махновцами, дослужился до начальника разведки дивизии.
С 1922 года Власов занимал командные и штабные должности, а также преподавал. В 1929 году окончил Высшие армейские командные курсы «Выстрел». В 1930 году вступил в ВКП(б). В 1935 году стал слушателем Военной академии им. Фрунзе.
По утверждению некоторых историков, в 1937-1938 годах Власов был членом трибуналов Ленинградского и Киевского военных округов.
С августа 1937 года он командовал 133-м стрелковым полком 72-й стрелковой дивизии, а в апреле 1938 года стал помощником командира этой дивизии. Справедливости ради следует сказать, что никакого чрезвычайного карьерного взлёта тут не прослеживается — во время репрессий бывали и более крутые взлёты.
В 1938 году Власова отправляют в качестве военного советника в Китай, где в это время шла война с Японией. С мая по ноябрь 1939 года исполнял обязанности главного военного советника. Перед отъездом из Китая Чан Кайши наградил его орденом Золотого Дракона, а жена Чан Кайши Сун Мэйлин подарила Власову часы.
Начало службы на Украине
В январе 1940 года генерал-майор Власов назначен командиром 99-й стрелковой дивизии в районе Перемышля (сейчас — Пшемысль на территории Польши). В Википедии повторяется абсурдная выдумка о том, что Власов, прибыв в дивизию, донёс на её командира, после чего того арестовали. На самом деле генерал-майор Сергей Честохвалов был перемещён с повышением — на должность командира 6-го стрелкового корпуса и погиб в 1942 году.
Новый командир довольно быстро добился существенных успехов в подготовке дивизии — уже в октябре она получила переходящее Красное знамя и стала лучшей в Киевском особом военном округе (особыми в РККА называли приграничные округа). Власов был награждён золотыми часами и орденом Красного знамени, о нём опубликовала хвалебную статью «Красная звезда».
Не ставя под сомнение командные дарования Власова, отметим, что зависимость тут, скорее всего, обратная. 99-я дивизия была в РККА на особом счету просто из-за номера, и само назначение в неё было поощрением. В первые дни войны дивизия отлично себя показала. В частности, уже 23 июня она отбросила немецкие войска на сопредельную территорию и держала линию госграницы до 27 числа.
К тому моменту сам Власов дослужился уже до комкора. В январе 1941 года он был назначен командиром 4-го механизированного корпуса, а уже в феврале удостоен ордена Ленина (скорее всего — за Китай).
Предшественником Власова на посту командира корпуса был Михаил Потапов, который был назначен командующим 5-й армией. На этом посту он отличился, но попал в плен в «Киевском котле». В отличие от Власова сотрудничать с немцами не стал, пробыл в лагерях до апреля 1945 года и продолжил службу в армии, дослужившись до генерал-полковника и заместителя командующего Одесским округом.
Во главе мехкорпуса
22 июня Власов встретил именно на должности командира 4-го мехкорпуса 6-й армии КОВО.
Механизированные корпуса второго формирования (первое было в 1932-38 годах) включали две танковые, моторизованную дивизии и отдельные части. Общая численность — 36 тыс. человек, 1031 танк, 268 бронеавтомобилей, 358 орудий и миномётов. Задачей мехкорпуса в обороне было нанесение контрударов, в наступлении — действия в глубоких прорывах.
Отметим, что вообще мехкорпуса, да ещё в количестве, исключавшем их полноценное вооружение (на начало войны их было сформировано 29, притом что танков в приграничных округах было менее 13 тыс.), были не самым лучшим предвоенным изобретением.
Позже Красная армия дошла до Берлина, имея всего 6 танковых армий, в основном соответствующих мехкорпусам по количеству танков и САУ (ок. 1000 по штатам 1945 года), но имеющих больше пехоты (общая численности армии — 50 тыс.) и артиллерии (850 орудий и миномётов).
4-й мехкорпус в РККА был одним из образцовых.
Он был наилучшим образом укомплектован, в него в первую очередь поступала техника. Корпус, например, занимал второе место по доле новейших танков Т-34 и КВ — 414 штук (по штату — 546; больше было только в 6-м МК Михаила Хацкилевича на Белостокском выступе — 450).
Впрочем, так же, как в большинстве других мехкорпусов, он был плохо укомплектован автомобилями: 55% от штата; недостача должна была быть восполнена мобилизацией автомобилей из народного хозяйства, которую успели только начать.
Проблемой был и острый дефицит артиллерийских снарядов. На 30 апреля 1941 г. 76 мм снарядов (это калибр орудий танков КВ, Т-34 и Т-28, а также полевой артиллерии) не было вообще. Бронебойные снаряды, судя по всему, отсутствовали и на 22 июня, хотя в целом ситуация улучшилась — на 15 июня мехкорпуса КОВО были обеспечены 76 мм танковыми снарядами на 30%.
Так же, как и во многих других частях, зенитная артиллерия корпуса находилась на учениях в лагерях.
Корпус имел неплохой начальствующий состав. Например, 32-ю танковую дивизию возглавлял Ефим Пушкин, в будущем — генерал-лейтенант, командир 23 танкового корпуса, Герой Советского Союза, неоднократно упомянутый в приказах Верховного главнокомандующего. Но укомплектованность корпуса офицерским составом была низкой, хотя, вероятно, несколько лучше, чем, например в 15 МК ЮЗФ, где некомплект составлял свыше 50%.
По планам прикрытия корпус должен был занимать оборону на стыке Рава-Русского и Струмиловского укрепрайонов «линии Молотова».
Отдельные подразделения корпуса начали выдвигаться к границе ещё 17 июня. 8 танковая и 81 моторизованная дивизии были подняты по тревоге приказом командующего 6-й армии 20 июня, а 32-я — ночью 22. Впрочем, 202 мотострелковый полк остался во Львове, где ситуация была напряжённая — зашевелилась германская агентура и националисты.
Силы корпуса использовались не оптимальным образом. Часть 32 и 81 дивизий были отправлены на правый фланг армии, в район Радзехова, где на стыке с 5-й армией удалось прорваться немецкой 1-й танковой группе Эвальда фон Кляйста. Естественно, никакого эффекта этот контрудар не имел.
8 и 81 дивизии, которыми собственно и руководил Власов, были использованы для нанесения удара по Немирову, где прорвались немецкие пехотные части. Ценой больших потерь (танки попали в неотмеченное на карте болото, и концентрированный удар не получился) немцев удалось из города выбить, но занять его было нечем — даже в мотострелковой дивизии осталась только рота пехоты. К тому же город горел.
К 17 июля в корпусе оставалось 100 танков и бронеавтомобилей, причём его состояние было лучшим по фронту.
Как легко заметить, роль Власова в приграничном сражении просматривается с большим трудом — частями корпуса в ручном режиме управлял командарм-6 Иван Музыченко (позже он тоже попадёт в плен, но с немцами сотрудничать не будет и после войны продолжит службу в Советской Армии). Что характерно, Музыченко напрочь игнорировал приказы из Тернополя, где находился командный пункт фронта. Кстати, эти факты биографии советского генерала мало вяжутся с распространёнными идеями о влиянии (и фактическим, и психологическом) сталинских репрессий на командование РККА…
Тем не менее, даже столь ограниченные успехи, продемонстрированные Власовым были замечены и отмечены. По настоянию Никиты Хрущёва, занимавшего постчлена Военного совета фронта (Военный совет являлся высшей властью в районах, находившихся на военном положении; в него входили командующий, а также политические руководители — армейский и гражданский) Власова в июле назначили командующим 37 армии, которая только начала формирование.
Защитник Киева
37 армия была сформирована к 8 августа 1941 года на основе гарнизона Киевского укреплённого района. В это время уже произошли существенные изменения в организационной структуре РККА, в частности — фактически было упразднено корпусное звено.
В армию входило 7 стрелковых и 1 горнострелковая дивизии, а также воздушно-десантный корпус (по сути — та же стрелковая дивизия, только без артиллерии) и гарнизон Киевского укреплённого района «линии Сталина» (пять пулемётных батальонов).
КиУР был возведён в 1929-32 годах, а в 1933 году поставлен на консервацию. В его составе было 14 батальонных районов обороны оснащённых 257 долговременными огневыми точками. ДОТы представляли собой частично углублённые в почву бетонные сооружения. К августу укрепления были восстановлены, оборудование и вооружение было возвращено со складов. Кроме того, силами киевлян и инженерных войск были проведены значительные работы по усилению обороны.
Только в первой полосе обороны было построено более 700 дерево-земляных огневых точек, отрыто около 30 км противотанкового рва, до 10 км эскарпов, установлено около 15 км минных полей, металлические ежи, 16 км электрифицированных проволочных заграждений. Была перегорожена дамбой река Ирпень, в результате чего ее ширина превысила 1000 метров.
Во второй линии обороны к 8 июля было отрыто до 25 км противотанковых рвов, около 5 км эскарпов, установлены ежи, оборудованы минные поля и проволочные заграждения.
Впрочем, к укреплениям «линии Сталина» было много претензий — они находились слишком близко к городу (всего 15 км.), у них была слабой противотанковая и противовоздушная оборона и т.п. Тем не менее, укрепления КиУР существенно усиливали оборону города. Кстати, доты района сохранились по сей день, например — в районе Виты-Почтовой. Некоторые их них отреставрированы для посещения экскурсионными группами.
Собственно бои за Киев начались ещё до формирования 37-й армии — первые столкновения произошли 11 июля, причём немцы вышли к реке Ирпень. 37 армия создавалась уже в условиях начавшегося 4 августа первого штурма КиУР. Используя тяжёлую артиллерию (в том числе мортиры калибра 305 мм.) немцам удалось прорваться к пригородам Киева, но 10 августа части армии предприняли контрнаступление, выбили противника из Жулян и Тарасовки и смогли восстановить оборону по первой линии. При этом были деблокированы несколько ДОТов, сражавшихся в окружении.
Надо отметить, что в этих боях роль Власова видна, как раз, очень хорошо — опубликованные приказы по армии не оставляют сомнений, что командарм-37 не просто выезжал в войска, а лично проверял, где именно находится передовая:
«Штабы соединений и даже частей абсолютно не знают, что делается на фронте и в своих донесениях врут о положении подразделений и частей. (…) Категорически прекратить эти безобразия, быть больше в войсках, руководить непосредственно боем и в любую минуту иметь полное представление о положении своих подразделений и частей».
Свой командный пункт Власов расположил на открытой площадке бывшей гостиницы «Прага» на Владимирской улице. В то время с крыши гостиницы город и его пригороды были видны как на ладони.
16 августа советское наступление остановилась. Линия фронта проходила по хорошо известным сейчас отдалённым районам и пригородам Киева — хутор Красный Трактир (сейчас — территория ВДНХ), Пирогово, Петропавловская Борщаговка, Жуляны, Совки…
В конце августа, в результате отхода на левый берег Днепра 5-й армии, немцы вошли в соприкосновение с северным фасом КИУР, 25 августа они заняли Гостомель, но от Ирпеня были отброшены.
По современным подсчётам, потери Красной армии в КиУР в августе — начале сентября составили убитыми, ранеными и пленными до 35 тыс., в то время как потери немецких войск — 11-13 тыс.
Власов придал своим частям максимальную мобильность. С одного участка фронта на другой войска перебрасывались с помощью специально сформированных транспортных колонн, железнодорожных составов и городского транспорта. Трамваи доставляли резервы и боеприпасы почти к самой линии фронта.
В целом, оборона города была построена прочно, но и немецкая 6-я полевая армия Вальтера фон Рейхенау особой активности не проявляла.
Основные события проходили на других направлениях — 15 сентября немецкие 1 и 2 танковые группы замкнули окружение в районе Конотоп-Ромны-Лохвица.
Обычно, в связи с катастрофой Юго-Западного фронта вспоминают известную по «Воспоминаниям и размышлениям» стычку между начальником Генштаба Георгием Жуковым и Иосифом Сталиным, в результате которой первый был смещён 29 июля и отправлен на фронт — выправлять ситуацию под Смоленском и Ельней. Жуков утверждал, что недовольство Сталина вызвало его предложение сдать Киев. Прямо это не утверждалось, но создавалось впечатление, что «Киевский котёл» — следствие упрямства вождя. Это, однако, не так.
Во-первых, современные историки вообще сомневаются в этой беседе — её не подтверждает дневник посещений Сталина (кстати, этот источник опровергает многие распространённые мифы, например — о растерянности и депрессии Сталина в первые дни войны).
Во-вторых, никакого особого смысла в сдаче Киева не было — войска занимали хорошо подготовленные позиции, а окружение войск фронта произошло на левом берегу Днепра. Заблаговременный вывод туда 37 армии принципиально ситуацию не изменил бы (кстати, отдельные части из её состава были направлены на ликвидацию немецкого прорыва, но не преуспели).
16 сентября начался второй штурм Киева.
Собственно, задачей немцев было выдавить 37 армию из Киева. Но сама армия уже вечером 17 сентября получила приказ на отступление. Впрочем, к этому времени армия уже отступала, некоторые подразделения бежали или сдавались — свою роль сыграла «котлобоязнь» начального периода войны (уже в 1943 году отрезанные от своих части спокойно продолжали выполнять боевые задачи). Вывод войск из города был организован плохо.
Бои продолжались ещё 18-19 сентября — ополченцы Печерского района удерживали Лысогорский форт старой Ново-Печерской крепости. К полудню 19 сентября Киев был в основном захвачен. Мосты через Днепр были взорваны.
На левый берег Днепра немцы начали переправляться только на следующее утро. Части 37 армии оказывали сопротивление, но в тот же день немцам удалось отрезать их от основных сил ЮЗФ.
В окружении управление войсками было, в значительной степени, потеряно. Армия Власова оказалась в двух районах: один — в 40-50 км юго-восточнее, другой — в 10-15 км северо-восточнее Киева. Она продолжала организованное сопротивление до 23 сентября.
Уже в октябре Власов, во главе собранной им группы в несколько сот человек, вышел из окружения в районе Курска (армия к этому времени была уже расформирована). Претензий к нему советское командование не имело, уже в ноябре Сталин поручил ему формирование 20-й армии, которая остановила немцев в районе Красной поляны (32 км. от Кремля) а потом отбросила их, освободив Солнечногорск и Волоколамск.
***
Андрей Власов — яркая фигура в истории Великой Отечественной войны не только из-за своего предательства. Он действительно сыграл важную роль на первом этапе войны.
Если в ходе приграничного сражения его роль практически незаметна (что, впрочем, касается и других командиров мехкорпусов, включая легендарного Константина Рокоссовского), то его роль в обороне Киева и в Московском сражении сомнению не подлежит. Даже сам по себе выход Власова из окружения — следствие не только везения (как в случае с начальником оперативного отдела штаба фронта, будущим маршалом Ованесом Баграмяном), но и безусловных организационных способностей, и даже харизмы. Например, погибший в окружении комфронта Михаил Кирпонос объединить вокруг себя людей не смог…
Это действительно был умелый и даже талантливый полководец, который вполне мог бы достичь больших высот. Не достиг.
Почему он, в конце концов, решился на предательство, и какую роль в этом сыграли поражения в начальный период войны на Украине, мы, к сожалению, никогда не узнаем.