Пять лет. Уже столько. Или — всего лишь столько? Пять лет, как Горловка пережила «Кровавое воскресенье». Хотя нет — она его не пережила. Я не знаю… честно, не знаю — как можно такое пережить. С этим теперь только жить
Пять лет… зажать по пальцу на каждый год после этого события. Сжать пальцы в кулак. Сжать себя в кулак. Сжать свою боль и боль тысячи тысяч в этот самый кулак, чтобы… бессильно его опустить. Потому что война в Донбассе продолжается.
Даже после очередного «всеобъемлющего, безусловного, устойчивого и бессрочного режима прекращения огня» продолжают расшатывать, продолжают стрелять, продолжают гибнуть. 25 июля 2019 года в Зайцево на мине подорвалась мирная жительница 1958 года рождения — Ирина Меньшакова. Все четыре года, пока этот поселок находится под огнем, она прожила здесь. «Погибшая находилась на своем приусадебном участке, расположенном в «буферной зоне». Взрывное устройство установлено украинскими диверсантами этой ночью, так как еще вчера погибшая работала на своем участке. В ходе осмотра места происшествия обнаружены еще две установленные противопехотные мины», — в тот же день заявил начальник пресс-службы Управления Народной милиции ДНР Даниил Безсонов.
Переживём? Мне кто-то умный может объяснить — как это возможно пережить? В бессильном кулаке уже пять пальцев, а Горловка продолжает хоронить своих мирных жителей. Как? Всё это само собой разумеется, да? Я не понимаю такого разумения. И не способен закрывать глаза на то, что мы стали заложниками «утешителей» и «всепонимателей». За эти пять лет выросли маленькие горловчане, которые не знают, что время может быть иным, чем после «Кровавого Воскресенья». Они не знают — что такое, когда в твоем городе нет комендантского часа, нет военных, не стреляют. Они вполне обыденно принимают новости, что где-то в Зайцево, Глубокой, Гольме, Михайловке погиб человек в результате артобстрела. Для меня в этой новости нет ничего нормального. До сих пор.
Я не способен принять жертвы мирного населения. И тем более я не способен понять, почему это население, живя в состоянии «маятника и колодца», должно кого-то и о чем-то просить. Скажите, кому мало нашей крови? Для кого заплаченная Донбассом и, в частности, Горловкой за пять лет цена недостаточна, чтобы понять и принять его выбор? За пять лет…
Да, эти самые пять лет назад. По сути, нужно уяснить одну простую вещь. Всем мы, находящиеся в Горловке 27 июля 2014 года (а потом и еще неделя за неделей) — были уже мертвы. И я нисколько не преувеличиваю. Мы были мертвы для тех, кто открыл огонь из артиллерии по жилым кварталам города. Погибнуть мог каждый. Уж на это шансы были у всех равны. Просто оставшимся в живых повезло чуть-чуть больше, чем тем, чьи имена сейчас выбиты на надгробных плитах Мемориала погибшим мирным жителям Горловки в Гражданской войне в Донбассе. Но от этого не легче…
Каждое 27 июля мы приходим сюда ради них. И не только почтить память ушедших, но и для того, чтобы осознавать всё ту же простую вещь — мы до сих пор мертвы. Да, для тех, кто стреляет по этому городу до сих пор. Тогда, пять лет назад, мы тоже считали невозможным, абсурдным, фантастическим, что воскресным днём по улицам Горловки будут летать снаряды, а прохожие истекать кровью. Вернувшиеся в этот город не могут представить себе это до сих пор. И когда ты говоришь им, что мы до сих пор мертвы, то на тебя смотрят, как на сумасшедшего. К сожалению, до того самого момента, пока… я не хочу это произносить.
Хочется, чтобы в этот день, 27 июля, живущие сейчас в Горловке, дышащие сейчас в ней, идущие ее улицами по своим заботам и способные говорить — нашли хотя бы минуту и… промолчали. В память о тех, кто ровно пять лет назад точно также, как и они, бежали по своим делам, не зная, что они для кого-то уже мертвы. О тех, кто пускай и замолчал навсегда, но их имена кричат в живущих. Кричат о том, что государство может позволить себе убивать мирных граждан. Своих мирных граждан. Что государство может оправдывать их смерти своей территориальной целостностью и «правильной национальной» политикой. Их молчаливые имена кричат громче, чем рёв затыкающей рты гражданам Донбасса артиллерии. Их имена — это единственное, что у нас есть, чтобы быть собой и ценить жизнь. То единственное, что должно нас вести только вперед и стараться сделать эту жизнь лучше. То единственное чуть-чуть.
