Все необходимые распоряжения по маскировке предстоящего прорыва (я ожидал, что прорыв пройдет с серьезным боем) -были доведены до каждого командира индивидуально.
В 10 утра я собрал обычное совещание, на котором поставил стандартные утренние задачи - включая усиленные фортификационные работы по всему городу (строительным взводом руководил сын экс-мэра Пономарева, которому я не слишком доверял - я не думал, что он может предать, но он в одной из ситуаций проявил себя очень неуверенно, он был проинформирован позже - одним из последних). И весь день гражданские волонтеры-строители и бойцы комендантской роты "не за страх ,а за совесть" работали на укреплениях.
Как сейчас помню - всего лишь за час до снятия штаба - я мог наблюдать из окна как двое крепких ополченцев, обливаясь потом, старательно копают траншею полного профиля на другой стороне улицы. Делалось это исключительно в расчете на разведывательные безпилотники противника и его агентуру в городе - они должны были подтверждать для врага готовность к упорной обороне.
Сразу после совещания ко мне явились вызванные заранее 2 "стрингера", работавшие на "Лайф-Ньюз" (единственные оставшиеся в городе российские журналисты, все остальные покинули - все в один день Славянск за 4-5 суток до того... точно уже не помню). Им (прекрасно понимая, что через полчаса всё будет "нарасхват" в интернете) - дал прочувственное ("со слезой") интервью о том, что "город будем отстаивать до последней капли крови". Тоже - исключительно в расчете на "украинских партнеров Владимира Владимировича".
Также были даны подробные указания командирам о пользовании мобильной связью - чтобы на развернутых в глубине Карачуна станциях радио-перехвата как можно дольше оставалась "статичной" картина наших переговоров и перемещений отслеживаемых аппаратов. Также мной были специально проведены несколько "образцово-показательных" переговоров, которые должны были быть перехвачены и доложены руководству - как свидетельство намерений "сумасшедшего реконструктора" обязательно героически умереть в Славянске.
Еще ранее я связался по закрытой линии с "Хмурым", объявил о своем решении и обговорил с ним все детали предстоящего выхода, в ходе которого он должен был - силами подчиненного гарнизона - максимально отвлечь на себя внимание обитателей Карачуна, имитируя подготовку к атаке. Также он должен был выслать со стороны Краматорска разведку по дороге на Славянск, чтобы войти в соприкосновение с группой разведчиков из роты "Тора", высланных для проверки дороги с самого утра. Кроме того, он должен был прислать мне несколько человек, которые могли-бы ночью - в качестве проводников - сопровождать командиров колонн по той самой дороге, по которой будем выходить. (Надо отметить - все поставленные задачи "Хмурый" тогда выполнил досконально и успешно).
К 12 часам я получил доклад о том, что дорога "чистая" и сразу отправился в расположение нашей медсанроты к "Лёле", которой приказал немедленно собрать всех имевшихся больных и раненых - включая тех, кто лежал в городской больнице (тяжелораненые вывозились ежедневно сразу после получения ранений в Донецк, в медсанроте находились легкораненые, больные и выздоравливающие) и - вместе с персоналом, охраной и оборудованием - немедленно эвакуироваться в столицу ДНР. При этом я "прозрачно намекнул", что, по всей видимости, они станут последними из гарнизона, кто вообще сможет покинуть город. (Был твердо уверен, что начмед обязательно расскажет это по телефону нескольким абонентам и ее рассказ будет услышан теми, кому положено его слушать у противника).
В районе 14 часов медсанрота вышла на дорогу и далее благополучно добралась до Краматорска.
С этого момента - постепенно разворачивались эвакуационные мероприятия. Вызывались командиры. уточнялись задачи. Но до самого вечера большинство бойцов в линейных ротах и боевых подразделениях не знали, что мы уходим. Даже артиллеристы - выезжавшие на рекогносцировку ночных позиций (перед выходом минометчики должны были выпустить в сторону "Стеллы" весь оставшийся немногочисленный боезапас - чтобы дополнительно отвлечь внимание и имитировать "штурм") - были уверены, что мы пойдем ночью в атаку.
4 июля 2014 г. Ч.3
В течение дня начальники тыловых служб и командиры в экстренном порядке собирали по всему городу немногочисленный оставшийся транспорт. До последнего дня я категорически запрещал насильственные реквизиции, но тут уж пришлось не просто их разрешить, а приказать изымать все автобусы и грузовики, пригодные для эвакуации людей и техники, какие удастся найти.
Главное, - чего я стремился достичь - это максимальной скорости подготовки. Понимал, что как-бы ни были досконально разработаны маскировочные и дезинформационные меры - противник начнет догадываться о наших намерениях по косвенным признакам чем дальше - тем больше. Неожиданность - только она могла нам помочь. Вся ставка была на нее. Именно этим объясняются многочисленные "потеряшки" - кого-то из людей не успели предупредить. кто-то ушел "на побывку" домой, какие-то посты и заставы (особенно - в Семёновке и к востоку от нее) - командиры не успели или не озаботились (и такое было ,к сожалению) вовремя (и даже вообще) снять с позиций.
В 9 часов вечера (на час ранее, чем обычно) я провел последнее вечернее совещание командиров. ... На котором "начальник контрразведки" "Абвер", на пример, впервые узнал о том, что мы выходим из города... (после его нетрезвых подвигов в Донецке моё доверие к нему сильно упало). На его недоумение - я поставил ему на вид ,что начальник контрразведки должен одним из первых узнавать о решении командира - даже не будучи поставленным в известность...
Все телефоны командиров рот - должны были (после удаления всех адресов и звонков) - оставлены включенными на месте (и я свой оставил). Все бумаги - уничтожены. Я предупредил, что, вероятно - противник все-таки уже знает о наших намерениях и постарается нас разгромить на марше (все возможности у него к тому имелись), поэтому поставил задачу тем - кто прорвется - сосредотачиваться в Краматорске, определил 2 заместителей на случай своей гибели и распределил между командирами проводников - каждому "с рук-на-руки" по одному лично. Число предполагаемых безвозвратных потерь - я оценил в треть личного состава.
В 22.00 я снял свой штаб... С этого момента управление Славянским гарнизоном мной было полностью потеряно, так как телефонные линии уже не работали, использовать мобильную связь было нельзя, ординарцы отправились по своим подразделениям (да они были-бы уже безполезны), а НИ ОДНОЙ ИСПРАВНОЙ АРМЕЙСКОЙ РАЦИИ (впрочем, как и специалистов, способных наладить нормальную радиосвязь и поддерживать ее в рабочем состоянии) у меня в распоряжении не имелось... С 22.00 - уже почти ничего нельзя было изменить и последствия всех ошибок и недочетов, которые были допущены при планировании выхода из "мешка" (а они были) - стали неизбежностью.
https://vk.com/wall347260249_429918
Источник: vk.com
