Начальник пресс-службы Народной милиции Донецкой Народной Республики Даниил Безсонов, позывной Гудвин, еще в начале 2014 года жил в Киеве. Трагические события на Майдане стали переломным моментом в его жизни. Сейчас Даниил противостоит украинской агрессии в информационном поле. В частности, озвучивает для аккредитованных в ДНР журналистов сводки боевых действий. Но до этого в его жизни были Славянск и бойня в Мариуполе.
Корреспондент Федерального агентства новостей встретился с Даниилом Безсоновым в Донецке и поговорил с ним — о войне и не только.
— Когда для вас началась война? Когда вы оказались на территории или еще в Киеве?
—Я по образованию юрист, имею многолетний стаж. Поэтому у меня нет эмоций в определении слов как в романах или фильмах, где можно встретить высказывания из серии «для меня война началась тогда-то, что-то где-то произошло, это стало моей личной войной…» и т. д.
Война, как она есть, для меня началась в Славянске. До этого я участвовал в событиях 16 апреля 2014 года в Мариуполе, когда нас там просто расстреливали. Но это нельзя было назвать войной, потому что, по сути, это была некая провокация. Там была боевая операция, нас туда вывезли, якобы сначала обеспечить безопасный митинг, который был возле воинской части внутренних войск Мариуполя, чтобы «правосеки» (организация «Правый сектор»1 запрещена в РФ. — Прим. ФАН) не побили людей.
Потом нам на месте поставили задачу, что, мол, военнослужащие этой части хотят сдаться, но нам надо пошуметь, чтобы у них был повод для этого. Появились коктейли Молотова, причем ничего не поджигалось. Кто-то начал стрелять в воздух, а потом нас начали тупо расстреливать. Но все равно для меня война еще не началась.
Так получилось, что я толкал один из грузовиков, блокировавших вход в часть. По нам открыли огонь, и ребята, что были слева и справа от меня, погибли. Одного из них я стал вытаскивать с территории части. Не знаю, как меня не задело, ведь это была автоматическая стрельба из двух секторов. Повезло. Может быть, для кого-то это было бы и началом войны, но для меня — нет. Это было столкновение, просто перестрелка, в которой я участвовал. Но войной это назвать нельзя было.
И потом, уже находясь в Днепропетровске, я пару раз участвовал в движениях «Антимайдан» по защите государственных учреждений. Но это опять же не война. Можно с таким же успехом сказать, что для меня война началась, когда меня в третьем классе обидели… Но нет. Это было именно противостояние, а война как таковая началась уже в Славянске. Для меня лично.
В Славянске, когда все началось по-взрослому, когда по нам начали применять и артиллерию, и все остальное, тогда это уже была война как она есть. И в этом понимании она тогда и началась. До этого было, если можно так назвать, противостояние. Это правильное определение.
Противостояние для меня началось, когда начали «беркутов» и бойцов внутренних войск жечь и распинать на Майдане. Тогда я стал интересоваться происходящим, участвовать в информационном плане. До этого Майдан воспринимался как что-то несерьезное — ну, толпа беснующихся молодчиков Западной Украины что-то там пытается делать. То есть бери попкорн и просто смотри, как цирк.
А вот когда начались реальные действия, когда начали массово страдать силовики, и при этом никаких мер не было предпринято для того, чтобы усмирить эту толпу, я тогда уже понял, что серьезное грядет, и начал активно участвовать в этом противостоянии, его информационной составляющей.
— Очень многие творческие люди, общественные деятели еще задолго до 2014 года предрекали, что что-то начнется. Вы жили в Киеве. Что-то ощущалось там? Было ощущение, что что-то грядет?
— Таких ощущений не было абсолютно. Разве что в 2005-2006 годах при Викторе Ющенко, когда американцы очень сильно начали контролировать Украину, это было видно, заметно. Когда с Западной Украины стали переселяться люди разных слоев, от богатых до полностью нищих, бомжей.
Я тогда в милиции работал. В 2005 году окончил академию и пошел следователем трудиться. У нас начались новые виды преступлений, когда из пустых домов дачных кооперативов начали воровать выключатели, розетки, лампочки и т. д. Мы все не понимали, что это, но оно приобретало массовый характер. И когда мы начали ловить этих ребят, оказалось, что они с Западной Украины, так называемые «горцы».
Вот тогда, при Ющенко, был заметен этот непонятный контраст и ощущение чего-то такого. Когда американский корабль прибыл в Одессу, когда его не пустили, эти моменты были, проскакивали. Потом уже такого не было. Ощущалось, что какой бы профессиональной команда Виктора Януковича ни была, но что они творили по отношению к бизнесу? После того, как они пришли к власти, многие коммерсанты начали уезжать, потому что при Януковиче было очень тяжело. Тогда еще шутка в Киеве появилась, что дети Януковича скоро будут крышевать даже прием стеклотары. Были такие негативы. С одной стороны, по факту где-то экономика росла, но людей давили, и давила именно власть. Это было.
Но войны, какого-то противостояния, а уж тем более из-за языковых или религиозных проблем, такого не было. Даже на Майдане вначале такого не было. Не было русофобских лозунгов. Был просто свержен преступный режим. А потом уже появились какие-то ребята с Западной Украины, «Правый сектор» (организация, деятельность которой запрещена в РФ. — Прим ФАН), «самооборона Майдана», которые начали кричать «москаляку на гиляку» и т. п. То есть они возглавили эту толпу, толпа в одном направлении шла, они ее возглавили и повели в другом.
Это психология толпы. И, естественно, американцы это все спрогнозировали, спланировали. Да они этого и не скрывают, они в это деньги вкинули. Они четко все провели! Молодцы, научились информационно работать, готовить народы ко всему этому. Научились находить камни преткновения для стран.
Каждая страна — та же Италия — имеет некие сепаратистские проблемы. В любой стране можно что-то найти, общество можно разделить всегда. Но на Украине 70% русскоязычных и русскодумающих, а остальные — это те, которые думают, что они украинцы. И есть еще совсем маленькая часть общества, которая жила всю жизнь в горах, под поляками, у них другой менталитет совершенно. И плюс религия: если на Западной Украине греко-католики, Украина же в основном православная. Плюс есть мусульмане.
Понятно, что на Украине для американских информационных моделей вообще не было проблем стравить общество внутри. А определенными методиками всегда можно любое общество стравить изнутри, даже если общество просто полностью одинаковое. В любом случае кто-то начальник, кто-то подчиненный — уже можно стравить рабочий класс против работодателей. Всегда это можно сделать. И американцы в этом плане очень сильно преуспели. Мы видим плоды, видим, что сейчас происходит.
— Но у них у самих противоречий еще больше, так что в принципе взорвать американское общество еще проще…
—Конечно, проще! Но в том-то и дело, что у них все эти элементы демократии — это все обертка, это все на публику. У них внутри никакой демократии нет, у них там все очень жестко, они все проблемы и вопросы решают очень жестко. Какие там права человека?! Это все вымышленная чушь. Благодаря своей главной информационной армии — Голливуду — они во всем мире создали такой образ, что русские — это ушанка, балалайка, медведь и водка обязательно, а вот американцы такие правильные. И путем окна Джозефа Овертона они просто издеваются над всем человечеством.
Сначала они этой методикой убедили все цивилизованное мировое сообщество в том, что нетрадиционная ориентация — это очень даже нормально. А сейчас это на Западе даже более чем нормально. Сейчас представители ЛГБТ имеют там больше прав, чем натуралы. И они с помощью этих методик гнут свою линию дальше!
В Европе сейчас проблема с приезжими арабами. Опять же, американцы все четко сделали. Их аналитики спрогнозировали, что в итоге Европа отобьется от рук и все-таки начнет сближаться Россией — для начала хотя бы экономически и т. д. И в результате американцы могут потерять свои интересы и свое влияние на континенте Евразия. Поэтому пока они еще контролируют эти процессы, они помогли заселиться ребятам из арабских стран для того, чтобы потом легко было давить на европейцев. Это все наглядно видно, этот сценарий.
— Как вам кажется, Украина могла в 2014 году избежать катастрофы?
—Я думаю, что нет. Ситуация была подготовлена. Этих ребят на Западной Украине готовили еще с развала Советского Союза, их готовили именно к такому. Избежать можно было бы, я думаю, чисто теоретически... Мы тоже не все знаем, непонятно, какие силы были задействованы. У них получилось пойти по легкому сценарию. Мы же не знаем, что было бы, если бы все-таки Янукович был не позорно сбежавшим трусом, а остался. Силовики же ему подчинялись, они бы его поддержали! Но он уже в Харькове не решился выступить перед силовиками, которые ждали его выступления — своего гаранта, своего верховного главнокомандующего. Он предпочел сбежать. Но если бы он не сбежал, то тоже не понятно, что дальше бы было.
— Так называемая «АТО» на Западной Украине была бы?
— Западная Украина — это все решаемые вопросы. Раньше они как-то жили, и никаких проблем с ними не было. Это все надуманные темы. Их никто не крепил никогда. Они там хотели, чтобы Бандера их героем был — да ради бога. Молитесь на Бандеру, памятники ставите. Никто ж на Западную Украину не приезжал со своим уставом, не рассказывал, что памятники Бандере надо валить. Там у них все было очень даже демократично. Они что хотели там, то и делали. Ну и в итоге получили что получили...
— Славянск. Как вы там оказались, что вы там делали? Ваша функция какая была?
—21 апреля я оказался в Славянске. Сначала я был при штабе, был командиром отделения, в роте, которая находилась постоянно при штабе. У нас там один раз был боевой выход, мы там почти всей ротой выдвинулись на Славкурорт — якобы зачистка. Но никаких боестолкновений на момент конца апреля не было.
Потом мне предложили пойти в разведывательно-диверсионную группу, и я уже тогда сказал, что хочу быть на передовой, не хочу при штабе. Мне предлагали, учитывая мой опыт и образование, быть штабным работником. Я отказался и ушел на передок. Нас бросили на Черевковку, там я выполнял функцию инструктора по боевой подготовке роты, а потом в итоге стал командиром взвода. Функции — это разведдиверсионная деятельность. Мы ходили на территорию противника, выполняли задачи по сбору информации, устраивали засады. Но самая главная функция была, самая частая — это нести службу и выживать под обстрелами. И боевые выходы.
— Противник тогда и противник сейчас. Есть мнение, что тогда они были необстрелянные и всех пугались, а сейчас это матерые волки.
—На самом деле где-то так и есть. Я не назову их матерыми волками, но нельзя противника недооценивать. Тогда действительно они были необстрелянными. Многие отказывались стрелять по городу, но были и упоротые. Причем даже среди вэсэушников были адекватные офицеры, которых жестко крепил «Правый сектор». Тогда было принято в каждое подразделение ВСУ отправить бойцов «Правого сектора», чтобы они поддерживали правильное морально-психологическое состояние бойцов. Это особо и не скрывалось.
Вэсэушники тогда еще смотрели на реакцию России. Например, 2 мая они устроили нам засаду в районе Семеновки. Тогда применялось только стрелковое оружие, на начало мая самое грозное против нас оружие, которое применялось, — это КПВТ бэтээровские, это крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый калибром 14,5 мм. Они расстреляли, просто изрешетили автозаправочную станцию. Тогда погибли некоторые наши ополченцы и очень много мирных.
Они смотрят — никакой реакции особо нет, дальше они начали бить уже минометами — нет реакции. Потом начали ствольной артиллерией, потом уже авиация, РСЗУ, «ураганы», «смерчи» и тому подобное, «фосфор»... И уже на начало июня по нам применяли все!
Тогда они неловко действовали. Пытались штурмовать — не получалось. Но они всегда, вплоть до сегодняшнего дня, отступают, если несут потери в результате наступательных действий. У нас все иначе. Мы всегда знали, за что воюем. Они не знали. Они и до сих пор не знают...
В чем проблема? Почему они проиграли в 2014 году? Они проиграли потому, что у них были тупые командиры, которые думали, что они офигенные полковники, генералы, полководцы, но при этом поступали крайне ошибочно и тупо. Они нас воспринимали за обезьян с автоматами! Но если бы они тогда выстроили один фронт и действовали, зажимали одним фронтом, у нас бы шансов не было. А они разбились на тактические группы. Они задействовали очень много личного состава для контроля границы с РФ — выстроились вдоль границы, считая происходящее агрессией России. И здесь я бы еще понял, если бы они нас взяли в кольцо, весь большой регион, и это кольцо зажимали. Была бы логика! Но нет... Они заблокировали границу, а внутри у них была разбросана куча групп, батальонов, частей и т. д. И получается, что они были везде, и мы были везде. Нас было меньше минимум в десять раз. Между ополчением и ВСУ была разница во всем, включая вооружение. Но у нас была инициатива, у нас был высокий морально-психологический дух!
Разные бывали ситуации. Допустим, стоит посреди поля украинский батальон. Видимо, решили переночевать, а потом двигаться дальше. Техника не окопана. Палатки стоят плечо к плечу, какие-то постовые, часовые... Они даже ленились устав выполнять, окапывать технику. И вот группа ополченцев, 12-16 человек, с гранатометами и т. д., выстраиваясь в цепочку интервалом 20 метров друг от друга, наносит непоправимый урон этому батальону, и батальон выходил из строя. 12 человек вывели из строя подразделение из более чем 300, из которых кто-то погиб, кто-то ранен.
— То есть не числом, но умением…
—Да тут скорее инициатива. У нас тоже умением были проблемы. Мы же не спецназ ГРУ, хотя когда мы выполняли некоторые операции, украинцы говорили «там работал спецназ ГРУ — они зашли в центр Иловайска, уничтожили штаб, ушли безнаказанно». А на самом деле просто местные ребята, знающие, где можно пройти. И берущие верх над противником просто своей смелостью, наглостью, инициативой.
Мы каждый день, каждый вечер знали, что сегодня бой. Причем интенсивность огня, интенсивность боестолкновений и география этих боестолкновений были намного больше, чем сейчас. Я иногда пишу в статьях, вспоминаю, что в этот день было в Великую Отечественную, в 2014 году и что сейчас. Кусочек сводок. И в одной статье описал некоторое из того, что происходило 12 июля 2014 года. Другу зачитывал, он удивился — «это что, было в 2014-м?!» А там бои были. Здесь колонну взорвали, там обстреливали, там 50 боестолкновений было за один день.
Тогда реально было очень круто. Мы действовали маленькими мобильными группами и были быстрее их. То есть группа 12–16 человек быстрее действует, чем целый батальон. И мы наносили им огромный ущерб, мы их кусали мелкими группами, уничтожали, отжимали у них технику и все остальное. В итоге они сами себя загнали своей тактикой. Если бы они одним фронтом действовали, у нас бы шансов не было, а так мы мелкими силами действовали. Это то же самое как если человек большой, а пуля маленькая, но пуля большое тело останавливает. Не надо в человека кидать такого же размера снаряд, как сам человек. Достаточно даже осколочка маленького, и все. Так мы тогда и действовали.
И это была их ошибка. Сейчас они так действовать, конечно, не будут. Сейчас они научились и воюют лучше, чем в 2014 году. Сейчас они более слаженны, они сделали работу над ошибками. Они постоянно тренируются. Да, у них есть проблемы, у них низкий морально-психологический дух, но у них есть стимул и высокие зарплаты. Это хороший стимул. На шестой год войны у них есть другой сильный стимул — это ;есть. Плюс информационное сопровождение. Они знают, что их поддерживает весь мир, знают, что их поддерживает страна.
Никто же не выходит на улицу против войны — матери и т. д. Нет, никто этого не делает. Они чувствуют поддержку. Им из школ детки присылают сообщения — мочите москалей...
— А не выходят, потому что боятся?
— Да, потому что боятся. Выборы показали действительный настрой Украины. Зеленский же победил на выборах не потому, что за него проголосовали, а потому, что проголосовали против Порошенко и политики, которую он вел. И 75% населения Украины на сегодняшний день — это как раз адекватная часть страны, но активное и агрессивное меньшинство запугало пассивное, спокойное большинство адекватных. Так получилось и так будет. Если мы возьмем историю, всегда так было.
Так будет, пока большинство не поймет, что оно как стадо баранов, которых гонят на убой какие-то высшие в глобальном смысле силы. Даже не в смысле Донбасса, а вообще в глобальном смысле. Если же взять в рамках страны, то эту территорию просто освобождают от людей, причем всеми способами — войной, медициной, реформами, правоохранительными структурами. Там делают все для того, чтобы кто смог — уехал с этой территории, а кто не смог — издох на этой территории.
1 Организация запрещена на территории РФ.