Освобожденный военнопленный боец ВС ЛНР Евгений Безух поделился подробностями содержания под стражей в украинских тюрьмах, расценками на перевод из одного СИЗО в другое и прочими деталями жизни в статусе пленника.
В разгар войны в Донбассе летом 2014 года Евгений Безух служил с казаками под началом легендарного казачьего атамана Всевеликого войска Донского Павла Дремова. Когда Нацгвардия попыталась прорваться на территорию ЛНР, была угроза начать обстрел из РСЗО «Град» по химическому заводу. Масштаб последствий такого обстрела вполне понятен — если хоть один снаряд попал бы в хранилище, в районе 200 км в округе жизни бы не осталось. Именно тогда ополчение решило отступить в Стаханов, чтобы спасти тысячи жизней гражданских людей. Но не всех военнослужащих в спешке успели предупредить.
«Я месяц по знакомым бегал — мне делали паспорт. И вот когда я его забирал, меня увидел один из сотрудников отдела уголовного розыска. Он сначала с нами был, а потом «переобулся» — начал на Украину работать. Естественно, сдал меня — на следующий день на выходе из дома с сумками [меня] уже поджидала нацгвардия», — рассказывает Безух.
В милиции задержанного встретили сотрудники СБУ и бойцы одного из добровольческих батальонов. По словам Евгения, люди в масках избили его, разрезали ногу, а также применяли другие пытки — например, надели противогаз и брызгали в него из перцового баллончика через клапан, куда должен поступать воздух.
В пытках в подвалах военкомата выживали немногие.
«Первые три дня надо мной просто издевались. Били, угрожали мать вывезти и отдать на потеху айдаровцам. Тем ребятам, кто сидел в военкомате, повезло еще меньше — их резали, одному 16-летнему парню на спине целые слова гвоздями выцарапывали.
Меня в основном просто били — в то время бойцы из добробатов не сильно усердствовали. А вот тем, кто попадал на пытки в военкомат, везло меньше — после тех пыток мало кто выживал, людей просто убивали», — утверждает освобожденный пленный.
Он вспомнил о случае, как познакомился со своим первым соседом, которого принесли как раз-таки из военкомата. Парень был с такими тяжелыми травмами, что не мог разговаривать и есть несколько дней.
«Я был в камере, но слышал, что происходило наверху: его принесли в милицию, бросили на входе и сказали, мол, это ополченец, посадите его. Этого мужика просто занесли в мою камеру, кинули на нары и все. Он не ел — дней пять я с ним просидел до того, как в Старобельск отправили.
Он испражнялся кровью, кровью его рвало, она шла из ушей и из ран на теле — отовсюду. Когда парень начал разговаривать, он сказал, что его периодически в военкомате спускали в подвал и били до потери сознания. Он был все время в мешке на голове, но по запаху, говорит, слышал, как там травку эти бойцы курили», — вспоминает Безух.
Когда украинские правоохранители начали определяться с тем, какую же статью приписать, в итоге получался приличный такой букет, в котором «участие в незаконном военном бандформировании» (ст. 260 УК Украины. — Прим. ФАН) — самый скромный цветок.
Через некоторое время появился шанс первый раз попасть на обмен — Евгений Безух на тот момент находился в Старобельском СИЗО, на обмен должны были отправиться 54 человека. Согласно договоренности, пленных должны были выехать 19 сентября в 23.00, но по каким-то причинам колонна начала движение в 7.00 утра. Людей довезли до Сватово, где их должны были посадить на поезд, но что-то пошло не так. И пленные отправились в Харьков.
«Кого-то из нас объявили в розыск, кого-то как без вести пропавших — любая отговорка, лишь бы все думали, что в тюрьме нас нет. Мы даже жалобы какие-то пытались писать — все без толку», — говорит он.
Тем не менее одного такого заключенного отпустили. Правда, долго на свободе он не пробыл — к вечеру сотрудники СБУ привели его обратно, избитого и с новой статьей. Для родных и близких мужчина числился без вести пропавшим.
«Моя мама пришла в милицию, и ей сказали, что меня обменяли. Мне заключенный в Харькове дал ей позвонить, и она спрашивает, мол, ты где? Я и ответил, что сижу в харьковском СИЗО. У нее был шок! Говорит, мол, приходила к следователю, тот сказал, меня подали в розыск, потому что обменяли.
В свою очередь харьковские менты говорили, что они бы и не прочь нас выпустить и даже по закону должны, потому что мы находимся у них незаконно, так как нам санкции не продлевают. Но СБУ заставляет держать нас, 54 человека, под замком», — рассказывает собеседник ФАН.
Адвокаты шокированы происходящим в суде
Евгений Безух отсидел в Харькове до декабря 2014 года, после чего представитель СБУ сообщил ему о том, что обмен пройдет через ДНР. 19 декабря пленного начали выводить из СИЗО к черному микроавтобусу во дворе, но за пять метров до цели корпусные контролеры сказали, что адвокат написала от его имени отказ — раньше адвокаты располагали таким правом.
В этот же день пленный был этапирован в Старобельск, где ему приписали еще три уголовных статьи: «Разбой», «Угон» и «Нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть». Суд продолжался до 2015 года.
«Пришили мне подельника. Те, кто действительно виновен в этом преступлении, откупились и пошли по этому делу свидетелями. Они даже в суде не отрицали, что прокуратуре и милиции платят деньги. Приезжал, помню, один раз представитель от Валерии Лутковской (омбудсмен Украины. — Прим. ФАН), посидел половину суда до перерыва и обалдел.
Подошел к судье и говорит: «Я видел беспредел в судах, но такого еще не встречал. Я буду сообщать это в Киев — свидетели не отрицают, что им деньги платит прокуратура, чтобы они давали показания. Будет привлекаться прокуратура, чтобы они давали против вас показания». И что в итоге? Вышел прокурор, позвал его. Что он там говорил ему — не знаю. Но больше представитель Лутковской на суды не являлся», — сообщает собеседник ФАН.
Суд вынес приговор, согласно которому Евгению Безуху вменяется наказание в виде 11 лет лишения свободы, «подельнику» — 12. Сколько стоит перевод в другую колонию?
После Старобельского СИЗО пленный был переведен в Ровно. Там прием был жестче — встречали с дубинками и битами, некоторые из ровенских сотрудников СИЗО оказались бывшими айдаровцами. От других коллег их отличала необычайная жестокость и «зуб» на выходцев из Донбасса.
«У меня после них провалы в памяти и нарушения опорно-двигательного аппарата остались. После этих жестких побоев я начал на них жалобы писать в киевскую военную прокуратуру. Один раз, помню, в Старобельск их представители приезжали.
Говорили, не хочешь сидеть по сфабрикованной статье — подпиши 437-ю, что ты как боевик — военнослужащий РФ за деньги пришел развязать войну. Некоторые парни соглашались, но я отказался. И вот те ребята потом без вести пропали», — грустно вздыхает Евгений.
В Ровно ему не оставалось ничего, кроме как писать жалобы. Сотрудники СИЗО удивлялись, что Безух был одним из немногих, кто не боялся протестовать.
«Меня первый заместитель колонии к себе однажды вызвал, говорит, сюда едет военная прокуратура — пиши заявление, что вас, ополченцев-военнопленных, чуть ли не на руках тут носят. Я сказал, что такого писать не буду.
Он посетовал и говорит, давай уезжай отсюда тогда в любой лагерь, в который захочешь. Я попросился в Дзержинск. Через две недели вопрос был решен, хотя за тысячу-две долларов можно сделать так, чтобы тебя перевели из одной колонии в другую», — поясняет пленный.
