Когда на Украине в 2014 году произошел переворот, Александр Мединский принял власть организаторов переворота и вскоре отправился добровольцем в «зону АТО».
Сейчас, несмотря на то, что Мединский по-прежнему считает себя патриотом Украины и сторонником ее независимости, отношение к местной власти у него сильно изменилось. Теперь бывший доброволец находится в Финляндии и вряд ли в ближайшем времени сможет вернуться на родину. В Киеве за озвучивание своей позиции Мединский подвергся преследованию. В частности, его вывозили в лес и заставили копать себе могилу.
Сейчас его данные висят на сайте «Миротворец». «Пособник террористов. Провокатор, журналист канала Open Ukraine, бывший член «Братства» Дмитрия Корчинского, ранее, году в 2005, имел статус главы харьковского отделения «Евразийского союза молодежи» (ЕСМ) Александра Дугина», — говорится в описании «заслуг» Мединского.
Заблокированное на Украине ФАН расспросило экс-добровольца АТО о его судьбе, эволюции мировоззрения, о войне и мире. Многое нашему читателю покажется неожиданным. При этом не лишним будет напомнить, что мнение собеседника не всегда совпадает с позицией редакции.
Смерть матери повлияла очень сильно
— Александр, когда вы отправились на войну и сколько там пробыли?
— В АТО я отправился летом 2015 года. Самая долгая командировка продолжалась три месяца. Другие — по пять-десять дней.
— В качестве кого вы там находились?
— Я там был в качестве солдата Вооруженных сил Украины. Проводил разведывательную деятельность.
— Где?
— Я был по всему фронту, но в основном наше подразделение концентрировало свои усилия на направлении Марьинки.
— Что вас заставило отправиться на войну?
— Я — в первую очередь гражданин, патриот своей страны. Как это ни странно, я в первую очередь патриот Украины, и я люблю свою страну больше всего на свете, это — моя родина. И когда моя родина позвала меня в армию, когда меня призывали, хотя я был негоден, я даже не состоял на учете, я, естественно не мог отказать и пошел.
— Почему вы покинули АТО?
— С формальной точки зрения — просто закончился срок моей мобилизации. Срок моего нахождения в рядах ВСУ. Если же говорить откровенно, мне, конечно же, предлагали подписать контракт, обещали карьерный рост. Но то, что произошло с моей мамой, очень сильно на меня повлияло и заставило отказаться от дальнейшей службы. Не скрою, она была очень пророссийски настроена, она была против этой всей войны. Когда ей открылась вся правда обо мне, это на ней очень негативно сказалось. У нее была тяжелая болезнь, был инсульт, и она умерла. Меня это сильно потрясло. Когда я с этим столкнулся, я увидел, во что превращается наше государство, которое еще несколько лет назад сохраняло еще остатки социального, как пережиток Советского Союза. Но чем дальше мы «неслись», тем больше Украина переставала быть хоть сколько-либо социальным государством. Скажу честно — я бы еще десять раз подумал, прежде чем вот так встать прямо, откровенно против государственной машины, не против своей родины, конечно. Но трагедия с моей матерью стала катализатором.
— Повлияло как-то то, что вы видели на фронте?
— В АТО я видел много несправедливости. Я пытался с этим бороться. Писал статьи, распространял их как мог. Конечно, не от своего имени. О коррупции — в частности, в Силах специальных операций. О том, какая несправедливость там происходит… Но это еще не заставило выступить открыто, потому что, думаю, вы сами прекрасно понимаете, что если бороться открыто, система тебя быстро стирает в порошок. Но когда моя мама умерла, для меня это перестало быть дилеммой. На следующий день я принял решение и начал свою оппозиционную деятельность.
Аваков был заинтересован в происходящем
— Расскажите поподробнее про коррупцию и несправедливость…
— Да там происходило, в общем-то, все то, что происходит на любых других войнах — может быть, в разных пропорциях, с разными деталями. Это несправедливость, убийство мирных жителей, изнасилования, казни, применение запрещенных приемов войны, использование служебного положения в коррупционных целях. Все это было… И это все совершается в отношении такого же народа. Брат восстал на брата, друг убивает друга, сосед — соседа. Это был раздел через семьи, через дворы, через города. У меня в подразделении были выходцы из Горловки, Донецка, которые еще вчера жили бок о бок с теми людьми, которых они потом убивали. Это потрясло меня больше всего. Потому что у нас нет ни религиозного различия, ни языкового — зона проведения АТО говорит на русском языке. Все, кто там служит, в основном говорят по-русски. В основном военные преступления совершали представители так называемых добровольческих батальонов. Я их называю НВФ — незаконные вооруженные формирования, потому что они действительно незаконные, хотя и действовали с негласного одобрения руководства страны. Они совершали кровавые преступления с прямого одобрения первых лиц Украины.
— Чтобы не быть голословными, вы лично были свидетелями таких преступлений?
— Одна из рот батальона «Днепр-1» действовала в направлении Марьинки, Песок. Условно говоря, в секторе «Б». Они похищали фермеров, требовали выкуп, подвергали жестоким казням. Фактически, с каждого фермерского двора требовали от 50 до 200 тысяч долларов. А в среднем — 100–150 тысяч долларов требовали «за спокойствие» после сбора урожая. Как известно, на Украине фермеры — одни из немногих хорошо зарабатывающих слоев населения. И естественно, эти батальоны это использовали. Не думаю, что они все оставляли себе. Я не был свидетелем, но, учитывая, что они действовали безнаказанно, никто их не трогал, не чинил препятствий, только армейское руководство пробовало эту проблему решить силами военной полиции при информационной поддержке нашего подразделения. МВД никак эту проблему не решало, из чего я делаю вывод, что МВД, непосредственно министр внутренних дел Аваков был заинтересован в происходящем. В каждом секторе был один или несколько батальонов, которые этим занимались. При мне было похищено несколько человек. Криминальная полиция подозревала, что это совершил батальон «Днепр-1», против них были серьезные улики, но ничего так и не было расследовано.
— Вы упомянули запрещенные методы ведения войны. Вы не могли бы об этом рассказать?
— В первую очередь, это пытки. Отличился батальон «Азов», «Правый сектор»1 (экстремистская организация, запрещенная в РФ. — Прим. ФАН): изнасилования, кастрации. Очень тяжело осознавать, что такие вещи на этой войне творились. Кроме того, со стороны ВСУ, «Правого сектора», «Азова» и Сил спецопераций применялись боевые отравляющие вещества. Я пока не могу разглашать нюансы, все это находится в процессе подачи в европейские инстанции.
— То есть пока неизвестно, что это за вещества, а также где и насколько массово они применялись?
— Все детали, нюансы, свидетельские показания, а набор свидетельств по этой ситуации уже есть, сейчас в процессе обработки в европейских правоохранительных структурах. Я не могу большего говорить, чтобы не навредить следствию.
— Где производились ОВ, какого они вообще происхождения?
— Производились в кустарных лабораториях. Прекурсоры были в основном с черного рынка.
— Только ОВ там производились или еще что-то — психотропные вещества, например?
— Я не могу утверждать голословно, что это была именно нарколаборатория. Скажу лишь, что знаю: наркотики однозначно там производились наравне со взрывчаткой. Изготавливался весь спектр химических изделий, которые могут быть использованы во время боевых действий. Я сам не был свидетелем, но, насколько мне известно, на «передке» (передовая. — Прим. ФАН) действовало несколько нарколабораторий, которые в дальнейшем продолжили свою работу, и, насколько я знаю, до сих пор успешно снабжают наркотиками некоторые формирования, особенно НВФ. Мне лично свидетельствовали бойцы батальона «ОУН» (запрещенная в РФ экстремистская организация), которые сражались в Донецком аэропорту, о том, что их снабжали наркотиками в количестве более чем необходимом. То есть с этим проблем не было!
— А для чего это им вообще нужно? Чтобы люди на «боевых» страха не чувствовали или еще для чего-то? Или это просто наркозависимые?
— Для бодрости, для создания настроения, потому что, все-таки, напряженная ситуация, необходимо иметь достаточно энергии, внимания. Каждый по-своему выходит из психологически сложных ситуаций. Наркотики использовались исключительно для повышения боевой готовности. Какое-то время, полагаю, это работает, потом уже наступает толерантность и через какое-то время — различные негативные эффекты.
— Но ведь изготовление и взрывчатых веществ, и наркотиков не могло пройти незамеченным для военного руководства Украины… Как вам кажется, почему это вообще стало возможным?
— Мне тяжело судить об их мотивации, но, на мой взгляд, дело в том, что в этой войне главное — не победа и не умиротворение Донбасса. Самое главное для военно-политического руководства Украины — заморозить конфликт и продлить его вот в такой горячей фазе «ни мира, ни войны», но с постоянными жертвами, с постоянными убийствами как можно дольше. Именно это позволяет говорить о «российско-украинской войне», притом что мы не воюем с Россией почему-то. Почему-то идет война против своих же сограждан, в основном — мирных жителей на востоке Украины. Для меня это большая загадка. Естественно, что Россия серьезно помогает. Но при всем при этом нужно признать, что Украина воюет с собственными согражданами, которые не согласны с политикой центрального руководства, которые не приняли так называемую «революцию достоинства» и считают ее государственным переворотом. Естественно, что это послужило толчком к вооруженным столкновениям, а потом и к развязыванию гражданской войны. И вот для того, чтобы эта гражданская война длилась как можно дольше, была кровавой и люди не могли друг друга простить…
Очень много жалоб на нынешнее руководство Украины, которое беспредельничает, грабит свое население. Фактически, уничтожает свой народ. При этом самым главным оправданием действий украинских властей является якобы война. В сложившейся ситуации в большей мере ответственность лежит на государстве Украина, потому что именно украинское правительство обязано имплементировать все минские договоренности, обязано предоставить широкую автономию, провести амнистию ополченцам ДНР и ЛНР, создать условия для проведения выборов. Ничего из этого не сделано. Наоборот, постоянно идет речь о том, что нужно зачистить Донецкую и Луганскую области по «хорватскому» сценарию, а это попахивает военным преступлением — геноцидом. С моей точки зрения, это недопустимо, потому что на этой территории живут наши сограждане. И убивать граждан Украины на части Украины — это преступление против человечности и своего народа.
Украина под контролем иностранных государств
— Когда меня призывали в армию, нам всем говорили, что мы идет воевать с Россией, которая на нас наступает, которая собирается полностью захватить Украину, и что мы идем останавливать российские войска. Но никаких российских войск я не увидел там, а я занимался все-таки разведывательной деятельностью, и у меня было, с чем сравнивать, была информация. Да, конечно, там присутствуют и российские добровольцы, и инструктора из РФ, немало оружия. Все это есть. То есть поддержка идет широкомасштабная.
[Автор интервью также была в Донбассе на линии соприкосновения и может смело сказать, что «инструктора» там — либо бывшие военные, в том числе участники боевых действий в Чечне и Афганистане, либо «теоретики», знающие военное дело лишь теоретически, на определенном уровне также востребованные. Разнородность вооружений на фронте свидетельствует об отсутствии системного снабжения ВС ДНР и ЛНР оружием из России. — Прим. ФАН.]
Но, тем не менее, если мы взглянем на историю всех гражданских конфликтов, то увидим, что всегда есть заинтересованные стороны из числа сильных держав, которые так или иначе пытаются влиять на происходящее. На Украине точно так же США оказывают широкомасштабную финансовую поддержку, а также военно-политическую, предоставляют новейшие образцы вооружения. Это ли не говорит о том, что мы воюем при поддержке США? Кроме того, я неоднократно видел американских и натовских инструкторов. В штабе Сил специальных операций рядом с командующим ССО сидят два советника — один из Литвы, другой из США. Это говорит о том, что мы действуем под постоянным контролем иностранных государств. И я бы не стал здесь рассуждать о двойных стандартах — мол, почему нам можно, а Донецку нельзя. Речь должна идти о том, как прекратить боевые действия, остановить гибель мирных жителей и как можно быстрее навести порядок на территории Украины.
— Александр, вы затронули тему, о которой на вашей стороне конфликта говорить очень не любят, — об иностранных гражданах. Вы говорили об инструкторах. А в боевых действиях иностранцы принимают участие?
— Этот момент не афишируется. Но есть информация, что совсем недавно, на «передке», где-то в районе Попасной, погибла группа инструкторов НАТО. Я не могу это ничего доказать, но, насколько мне известно, были прецеденты неофициального участия иностранного контингента в этой войне.
— Я лично слышала от гражданских в ДНР о поляках. Об американцах ходит много слухов. Вам что-то известно об их участии?
— Были поляки и, если я правильно понял, канадцы. Американские инструктора есть, но мне неизвестно, принимали ли они участие в боестолкновениях. Но, повторюсь, совсем недавно погибли военнослужащие НАТО. Какой там был состав — мне неизвестно. Зато известно, что военные советники США активно принимают участие в планировании операций, в штабной деятельности. То есть, по крайней мере, на высшем уровне американцы присутствуют и, как минимум в качестве инструкторов, в том числе.
— Но если участие России — оказание определенной помощи и т.д. — в принципе, обосновано и объяснимо: все-таки речь идет о событиях вблизи наших границ, — то, как вам кажется, зачем этим занимаются США?
— А я вам скажу откровенно! Ни участие России, ни участие США логически необъяснимо! Это все иностранные державы, которые вмешиваются в нашу внутреннюю политику. Я считаю, что любые иностранные добровольцы, любая иностранная помощь неуместна. Естественно, я против помощи с какой бы то ни было стороны. Но должна быть твердая международная гарантия, что на Донбассе никогда не произойдет геноцида. И в случае, когда США и Россия перестанут оказывать влияние на происходящее на Украине, а я это считаю именно столкновением этих двух стран, нужно будет обеспечить миротворческий контингент для того, чтобы так называемые «добровольческие подразделения», а по сути банды, ни в коем случае не ринулись на Донбасс для наведения своего «украинского порядка». Чтобы не было введения насильственной украинизации, о которой они уже не раз кричали. Этих ребят, конечно же, нужно как-то угомонить, потому что от них в военном плане исходит большая опасность... С другой стороны, при нынешнем руководстве Украины, а именно при Петре Порошенко и правительстве, которое сейчас под руководством Гройсмана действует, невозможно обеспечить условия для мира. Естественно, должны пройти выборы, должна смениться правящая элита Украины, и только после этого можно будет говорить о каком-то умиротворении.
Состояние загнанного стада
— Как жители территории, подконтрольной Киеву, то есть собственно Украины, видят жителей Донбасса?
— Нужно понимать несколько вещей… С одной стороны, на Украине очень серьезно поработала пропаганда, направленная на расчеловечивание жителей определенного региона — Донбасса. На бытовом уровне это есть: присутствуют околорасистские убеждения, что жители Донбасса — поголовно бандиты, поголовно аферисты, люди, которые приехали грабить, убивать (имеются в виду вынужденные переселенцы, приезжающие на территорию, пока подконтрольную Киеву. — Прим. ФАН). Есть такое мнение. Оно не широко распространено, но есть, и его, между прочим, также озвучивают официальные лица, которые говорят, что жители Донбасса — это неполноценные люди, генетически неполноценные и т.д. С другой стороны, мы видим, что много людей — те, кто живет в Киеве давно, это в основном русскоговорящие, — понимают, что идет война не между людьми, а между интересами политических элит. Хотя я не хотел бы акцентировать момент — украиноговорящие, русскоговорящие, — но мы видим, что идет раздел по этому признаку. Эти люди понимают, что эта война не имеет естественного характера, она была искусственно создана и она привела к тому, что теперь идет кровавое противостояние. Естественно, эти люди относятся с сочувствием к жителям Донбасса, и таких — больше, но надо понимать, что они запуганы, они доведены до состояния, будем так говорить, загнанного стада, где каждый индивидуум опасается высказать свое мнение, чтобы его не пустили на бойню.
— Что реально грозит? Ну, например, если простые люди будут ходить, обсуждать все это со своими знакомыми, на работе? Физически что грозит человеку, живущему, скажем, в Киеве?
— Если это будет обсуждение с близкими, знакомыми, которые или не выдадут, или являются единомышленниками, то ничего не грозит. Но вот у нас есть пример: пользователь Фейсбук, «Лана Светилкина» у нее позывной. Она, когда в школе собирали деньги на АТО, отказалась сдавать и сказала, что для нее жители Донецка — не враги. И в результате она была подвергнута преследованию со стороны так называемых «патриотов» — «неонацистами» правильнее их называть. Ее реально прессовали, ее преследовали, угрожали, оказывали на нее всестороннее давление.
И это не единичный случай! Просто о многих случаях мы не знаем… Допустим, в прошлом году после 9 мая был уволен с работы при содействии С-14 (неонацистская группировка, деятельность которой запрещена в РФ. — Прим. ФАН) парень, который защищал ветеранов возле обелиска в Киеве. Его вычислили по фотографии, нашли — он был хорошим преподавателем математики в институте. Пришло С-14, его унижали, унижали также его руководство и заставили его уволиться по собственному желанию. Это происходит массово! Взять хотя бы ту же Ницой (украинская писательница, отличившаяся рядом неадекватных радикальных высказываний. — Прим. ФАН), которая ходит и кидает в глаза русскоязычным кассирам мелочь. Вместе с ней ходит С-14 и устраивает «мовные патрули» — «языковые патрули»… Все это есть, это надо признать. И с этим надо бороться. Но наше военно-политическое руководство это поощряет, потому что для них это, наоборот, положительные признаки. Для них чем больше будет разделен украинский народ, тем дольше они смогут грабить Украину, тем дольше они смогут уничтожать наших сограждан.
— Когда вы вернулись, вы еще в Киеве начали давать интервью. Как на вас реагировали власти, радикалы? Вроде как, вас тоже пытались преследовать…
— Мне ломали камеру, били, пытали, похищали. На меня заведено уголовное дело. Воздействовали, как могли! Это было эпизодически — насколько у них до меня руки доходили и насколько я в своих репортажах наглел, — но это было. В результате мне пришлось попросить убежища в Финляндии. Я — патриот Украины, хотя мне даже стыдно это говорить, потому что люди, которые себя называют «патриотами Украины», которые приватизировали это понятие, сделали все, чтобы это стало ругательным словом. Сейчас на Украине есть адекватные люди, которые понимают, что нам нужно дружить со всеми окружающими народами и государствами. В первую очередь, навести порядок в своем доме и действовать прагматично. Но есть люди, которые готовы во что бы то ни стало крушить свой собственный дом, убивать своих братьев и сестер, при этом они все это делают с подачи своих иностранных хозяев. И, к сожалению, эти люди сейчас у власти, они сейчас в мейнстриме. И это у нас сейчас основная трагедия! Потому что такие люди, как я, если пытаются что-то сказать против, сказать что-то абсолютно не пророссийское, а озвучить какую-то действительно трезвую мысль, тут же попадают под преследование. И я в этом не одинок.
В ближайшее время примирение невозможно
— Вы говорите о том, что на Украине выполняют указания иностранных хозяев… То есть получается, что сейчас Украина — не суверенное государство, если ее элиты выполняют определенный заказ.
— Нет, конечно. Я уже неоднократно говорил о том, что наши элиты выполняют чьи угодно заказы, но только не наши, национальные, проукраинские. Ведь у нас как принято — или в Москву на поклон поехать, или в Вашингтон. Другого у нас не дано! А еще лучше — как Петя (Петр Порошенко. — Прим. ФАН): и туда, и туда ездить. И с теми, и с теми договариваться. Но это уже традиционно для Украины. Тем не менее, действовать в интересах Украины у нас не принято. У нас принято действовать в интересах заказчика, и чтобы при этом украсть как можно больше и обеспечить безопасность своим капиталам.
— На территории, которая сейчас контролируется Киевом, как население реагирует на военных, на украинскую власть?
— Есть большая усталость. Есть большое недоверие. Мы видим, что даже по делу Бабченко большинство людей, когда это все увидело, просто посмеялось с дебилов, когда они вышли и попытались рассказать о своей очередной «перемоге». По военным — если раньше, в начале вооруженного конфликта, было большое недоверие к полиции, но было практически стропроцентное доверие к военным, то теперь можно сказать, что военные очень серьезно утратили в своем авторитете и такого прямо поклонения, какое было, больше нет. Мы это видим, когда водители маршруток массово выставляют из салонов украинских «героев» — говорят, чтобы те шли пешком, а не игрались в войнушку, либо платили за проезд. Это, конечно, красноречиво говорит о том, что есть усталость, есть злость, есть непонимание того, что мы делаем на Донбассе, зачем мы убиваем своих сограждан.
— А на линии соприкосновения население как на военных реагирует?
— Очень по-разному. В основном, конечно же, люди хотят выжить. И, надо признаться, что в основе своей население Донбасса не любит центральные власти Украины, негативно относится к ВСУ. Но есть и те, кто к нам хорошо относится или из каких-то побуждений, возможно корыстных, делают такой вид. Но большая часть населения настроена негативно!
— Как вам кажется, как можно прекратить идущую сейчас войну?
— Вопрос тяжелый. С обеих сторон есть масса жертв, тяжелых жертв. Жители Донбасса потеряли детей, и та, и другая сторона теряла родственников в этой войне. И очень много злобы, кровной мести накопилось. В первую очередь, нужно иметь мудрость отключить эти потоки ненависти. И в большей степени это касается Украины, потому что Украина в этом уже любую меру потеряла. Я буду говорить за ту сторону, на которой я сражался, — об Украине. На ней лежит очень большая ответственность и мы должны это сделать (отказаться от ненависти. — Прим. ФАН), но предпосылок пока к этому нет. И поэтому, как бы нам ни хотелось примирения, мы можем только в частном порядке, сами созваниваться, о чем-то говорить, подготавливать общественное мнение, подготавливать почву. Но реальное примирение сейчас невозможно из-за того, что СМИ нагнетают массовую военную истерию и ненависть по языковому, религиозному и национальному признакам. Поэтому в ближайшее время примирение невозможно.
Штыки в землю!
Воспользовавшись возможностью, предоставленной Федеральным агентством новостей, Александр Мединский обратился к военным:
«Ребята, штыки в землю! Хватит воевать! Айда брататься! Я серьезно говорю — налаживайте контакты с теми, кто стоит напротив вас! Не стреляйте друг в друга! Артиллеристы, не стреляйте по жилым районам! Вы хоть понимаете, куда вы стреляете?! Там же ваши братья и сестры! Это же вообще недопустимо… Вооруженный конфликт нужно прекратить! Убийство своих сограждан нужно прекратить! В первую очередь, это должны делать солдаты, если этого не может сделать руководство, — делать это на низовом уровне. На уровне рот, батальонов налаживать связь через фронт. Договариваться о том, чтобы не стрелять друг в друга. Если есть требование по нормам отстрела боекомплекта — стрелять куда-то в поле, в воздух, но не друг по другу. Нужно реально налаживать связь друг с другом, прекратить воевать! Вот это мое предложение, мое обращение».
Редакция ФАН оставляет на совести Александра Мединского его обращение к противоборствующим сторонам.
