Направляясь в Ростов, корреспонденты Федерального агентства новостей были наслышаны о большом количестве беженцев с Украины, осевших в Ростовской области. На днях им удалось встретиться с одним из них, причем беженец оказался коллегой — журналистом по имени Сергей Рулев. Ранее он работал как на украинские, так и на российские СМИ, но после победы Майдана был вынужден уехать в Ростов к дочери. О том, с какими проблемами он сталкивался в Киеве и с какими ему пришлось столкнуться в Ростове, Сергей рассказал ФАН.
— Как известно, в Ростовской области весьма актуальна проблема беженцев с Украины, которые приехали в Россию в последние четыре года — подальше от киевского режима. По вашим данным, сколько их здесь, из каких регионов Украины они приехали и с какими проблемами они сталкиваются здесь?
— Для начала надо определиться, что такое беженец и что такое «статус беженца», потому что это абсолютно разные вещи. Летом 2014-го, когда Вооруженные силы Украины и карательные батальоны с применением тяжелого вооружения стали бомбить города и села Донецкой и Луганской областей, через Ростовскую область в течение полугода прошли более миллиона человек. Это было реальное массовое беженство. Но всего за четыре года после переворота 22 февраля 2014 года статус беженца Россия предоставила всего лишь 250 гражданам Украины.
9 марта 2014-го я приехал в Ростов-на-Дону, весь в синяках, с фингалами под глазами, с пробитой головой после избиения 5 марта на Майдане. Я попытался запросить политического убежища в РФ, так как я был официально журналистом российских сайтов «Новый регион» и «Политнавигатор». Но мне тут же сказали что по 115-му федеральному закону политические беженцы могут быть только в тех странах, между которыми существует визовый режим. Между Украиной и Россией его никогда не было и нет.
Я считаю, что я политический беженец или политический иммигрант. Потому что я покинул свой родной город Киев и Украину по политическим условиям, будучи пророссийским журналистом с пророссийскими убеждениями. Мне было просто опасно находиться в Киеве и на Украине, поэтому я бежал оттуда. Но все свои миграционные проблемы я решал не согласно сложившейся обстановке, а по законам РФ.
— В каком статусе вы сейчас находитесь в России? Сколько беженцев с Украины, по вашим данным, находятся в Ростовской области?
— Мой статус — «вид на жительство». Я имею его с 12 мая 2016 года. Могу иметь его пять лет, потом еще пять лет, и так до бесконечности. Так как я недавно стал «носителем русского языка» (такое положение есть в законодательстве с 2017 года), то я получил законную возможность подать заявление о предоставлении мне гражданства РФ.
Сколько сейчас в Ростовской области находится так называемых беженцев с Украины либо из ЛДНР — таких данных нет вообще. Насколько мне известно, в Ростове и области таких людей немного. Те, кто сумел приехать в Россию и получить квоту РВП, смогли воссоединиться с семьей. Просто-напросто их приютили родственники. Но основные массы беженцев от Вооруженных сил Украины и карателей уехали в более отдаленные регионы РФ.
Еще в 2012-м я медийно отслеживал выполнение программы «Объединение соотечественников», которую ввел в действие еще президент РФ Медведев. Большинство из этих ста семей, которые добровольно переселились в Россию, совсем не шиковали. После этого двухлетняя программа была продлена бессрочно, она и сейчас работает.
— Скажите, с проблемами неприятия, ксенофобии и т. п. сталкиваетесь здесь только вы или и другие беженцы с Украины?
— С этими проблемами сталкиваются буквально все беженцы с Украины на каждом шагу, в процессе миграционной адаптации в РФ. Это беженцы от режима Порошенко, и я знаю много таких людей. Многих я поддерживал в здании Ростовского областного суда, где рассматривались апелляции адвокатов против тех решений судов, которые объявляли о депортации в Киев бывших ополченцев, с оружием в руках воевавших против Вооруженных сил Украины.
— Но после прямой линии Путина вы рассчитываете, что государство смягчит отношение к людям, приехавшим с Украины, и им станет проще получать гражданство, устраиваться на работу и т. д.?
— Лично у меня нет надежд и иллюзий. То, что сказал на «Прямой линии» руководитель государства одному из силовых министров, никак не повлияет на ситуацию с правами беженцев. Может, будет проведено совещание на уровне МВД, будут поставлены какие-то локальные задачи... В конце концов, это просто просьба — мол, «ребята, пожалуйста, выполняйте законы, но не так тенденциозно».
Реально же ничего не изменится, потому что есть закон и есть сила закона. Россия, согласно Конституции — государство закона, и все на своем месте — от самого мелкого инспектора до самого начальника главка — будут исполнять только законы.
— Каковы основные причины, по которым люди массово выезжают с Украины сейчас?
— В основном причины отъезда людей из других областей Украины — исключительно экономические. На Украине стало намного дороже жить. На Украине не работает Конституция, не работает промышленность, на Украине много чего не работает. На Украине работает только укронацистский режим. И людям, воспитанным в Советском Союзе, людям, верным «георгиевской ленте», там становится просто невыносимо.
Если есть хоть какая-то зацепка, если есть возможность продать свою квартиру и пойти в консульство РФ в Киеве, Харькове или во Львове, люди выезжают на ПМЖ, здесь приобретают квартиру. Если люди молодые, то они продолжают работать и как-то устраиваться, потому что в России безработицы нет. Но это не выход из положения, потому что русские и в России, и на Украине должны быть вместе, в едином государстве.
Я считаю, что на Украине должна быть Киевская губерния. И тогда мы будем жить счастливо, размножаться и работать. Режим, который сегодня существует на Украине, никакими выборами-перевыборами не излечить. Только уничтожение этого режима спасет страну. На митинге 5 мая 2014 года на Театральной площади я сказал, что только подчиненные Сергея Шойгу принесут гражданам Украины демократию и счастье. Мое убеждение за четыре года нисколько не изменилось.
