Новый министр внутренних дел ФРГ Хорст Зеехофер заявил, что ислам — не часть Германии, вызвав критику со стороны канцлера Ангелы Меркель. Миграционный кризис 2015 года расколол Европу и едва не стоил Меркель карьеры. Мультикультурализм уже успели не раз похоронить: о провале этой политики говорила сама канцлер. О том, как сегодня в Европе относятся к проблеме миграции, — в материале РИА Новости.
"Они не были похожи на беженцев"
Эмма переехала в Баварию из Восточного Казахстана. К порядкам на новой родине пришлось привыкать. Регламентировалось все: время сушки белья, упаковка мусора, место для игр детей — ни в коем случае не на аккуратных лужайках перед домами.
Эмму это устраивало, на выборах она всегда голосовала за Христианско-демократический союз — партию консервативную, правую, олицетворяющую немецкие ценности. Нынешний канцлер Ангела Меркель пришла к власти именно от этой партии. К немецким ценностям относится и готовность помочь тем, к кому судьба неблагосклонна, тем, кто лишился всего, — беженцам. Первые вопросы в связи с этим у Эммы возникли во время балканского кризиса, когда в Германию прибыли беженцы из бывшей Югославии.
"Мы сами тогда только что приехали, поселились в Wohnheim (общежитие. — Прим. ред.). Все там было — мебель, холодильник, все нам дала Германия. Два этажа отвели беженцам из Югославии — они были мало похожи на тех, кого война сорвала с места. В отличие от наших мужчин, из бывшего СССР, они не работали, зато ночами вели беседы. Сядут на корточки вдоль тротуара и перекрикиваются с шестым этажом", — вспоминает Эмма. Впрочем, вскоре ее семья перебралась из общежития в свой дом, и там уже были европейские порядки: тишина и чистота.
Эмма не против того, что правительство помогает беженцам. Но не все приезжие, по ее мнению, нуждаются в защите и помощи. "Большинство — не беженцы, они прибыли в Германию за халявой в их понимании, чтобы сидеть на "социале". Они полностью зависят от государственной поддержки. А некоторые партии открыто помогают им обходить законы, чтобы пользоваться социальным обеспечением.
Теперь в моем районе нет того порядка: уборка производится так — шаляй-валяй, мусор везде разбросан, о тишине никто не думает. А "беженцы" в центре города сидят без дела днем целыми часами и, видимо, не стремятся устраиваться на работу. На улице, под мостом они не окажутся, немецкое государство даст им крышу над головой и деньги, которые они отошлют своим семьям", — говорит она. Эмма недоумевает: почему из тех налогов, что платит ее семья, федеральное правительство обеспечивает тех, кто не рвется работать на благо общества.
В 2010 году канцлер Федеративной Республики Германия Ангела Меркель признала крах мультикультурализма в стране. Но спустя пять лет действовала вразрез со своими словами.
Национальный долг Германии
В 2015 году из Африки, Южной Азии и с Ближнего Востока в Европу хлынули сотни тысяч людей. Канцлер Германии, главного локомотива ЕС, провозгласила политику открытых границ, назвав прием беженцев "национальным долгом" и выразив уверенность, что миграция изменит ее страну.
Итоги этой политики неоднозначны. С одной стороны, кто-то восхищается идеализмом Меркель. С другой — часть стран ЕС наотрез отказалась следовать примеру Берлина и указаниям из Брюсселя. Ситуацию усугубили публикации о скандалах с беженцами. Отмечается рост преступности из-за приехавших.
В Кельне после встречи нового, 2016 года на уличные приставания в полицию пожаловались несколько сотен женщин. Позднее полиция выяснила, что подавляющее большинство хулиганов были не беженцами "новой волны", а выходцами из Северной Африки. Успокоило ли это граждан, недовольных "открытыми границами", трудно сказать.
ФРГ в итоге все-таки предоставила убежище сотням тысяч приехавших. В СМИ писали, что "в разгар миграционного кризиса в Германию прибыло непропорционально много молодых одиноких мужчин". Почему воюющие страны покинули молодые мужчины, а не женщины, старики и дети? Этот вопрос так и повис в воздухе.
Большинство немцев (в 2016-м — до 60 процентов, по данным опросов) было недовольно политикой федерального правительства.
Журналисты и политики в Германии и за ее пределами ожидали, что кризис беженцев будет стоить Меркель карьеры. Но она сохранила пост канцлера, хотя ее позиции заметно ослабели. После выборов в 2017-м переговоры о коалиции для формирования правительства продлились полгода.
"Наконец кто-то говорит правду!"
Сейчас курс Берлина может если и не измениться, то хотя бы скорректироваться. Заявив, что не считает ислам частью Германии, новый министр внутренних дел ФРГ Хорст Зеехофер позволил себе не согласиться с Меркель, высказывавшей прямо противоположное мнение.
Марат переехал в Штутгарт как этнический немец год назад из Омска. Став гражданином ФРГ, он честно пытался понять и принять порядки своей исторической родины. Слова Зеехофера он воспринял скептически: "Ассимилироваться и адаптироваться приезжие не очень пытаются. Чтобы народ не вышел на улицы, и делают такие высказывания. Дескать, наконец кто-то говорит правду! Значит, можно хоть немного успокоиться".
Ведущий научный сотрудник сектора политических проблем европейской интеграции ИМЭМО РАН, кандидат исторических наук Александр Кокеев отмечает, что Берлину удалось добиться определенных успехов в интеграции приезжих из Азии и Африки в немецкое общество. Согласно последним опросам, 60 процентов мусульман работают с полной занятностью, 20 процентов — с частичной. С другой стороны, 36 процентов детей мусульман бросают школу до ее окончания, но тут — особенность немецкой системы образования, когда после определенного класса дети распределяются в гимназии или реальные училища. На этом этапе многие и завершают учебу", — говорит он.
Кокеев напоминает, что в свое время Меркель выдвинула два критерия для интеграции в немецкое общество. "Они должны говорить по-немецки — это во-первых, а во-вторых, уважать закон. И тут тоже, что называется, не все однозначно. У 73 процентов детей мусульман, родившихся в Германии, родной язык — немецкий. А по второму пункту — все ли в обществе всегда исполняют законы?" — рассуждает эксперт.
"Этим словом давно на Западе не пользуются"
Вопрос культурных различий раскалывает общество не только в Германии — во всех странах Европейского союза. Хотя везде по-разному.
На завершившихся в Италии в марте парламентских выборах правые партии не смогли одержать убедительной победы, но значительно укрепили свое положение. В избирательной кампании правые широко использовали критику проводимой Брюсселем политики мультикультурализма.
Однако, как отмечает антрополог по образованию, уроженка Самары Юлия Окунь, живущая в Италии, в Европе и без критики справа отказались от мультикультурализма. "Мультикультурализм — слово из 1980-х, им давно никто не пользуется на Западе. Слово "мультикультурализм" означает, что могут мирно сосуществовать разные культуры, сохраняя собственную идентичность. Но это загоняет те самые "разные культуры" в гетто. На самом деле никаких закрытых культур нет", — считает она.
Юлия подчеркивает, что в ходе избирательной кампании слово "мультикультурализм" не употреблялось. "Говорили, что Европа оставила Италию наедине с проблемой беженцев. "Меньше беженцев, больше туристов", — такой лозунг был у одной правой дамы", — добавляет она.
По ее мнению, в России не всегда правильное представление об этнической и культурной политике в Европе. "Политика принимать у себя граждан самых разных стран, в разной степени пытаясь регулировать эти потоки, вообще типична для первого мира, где есть законы о политическом убежище, например. А раз есть законы, есть и процедуры, и адвокаты. Около 80 процентов заявлений на предоставление убежища отклоняются. <…> В России считают, что Европа гибнет под натиском орд из Африки, а в Европе говорят о "крепости Европа", которая старается к себе никого не пускать по возможности и депортировать в случае отказа в предоставлении убежища", — утверждает Юлия.
Один из лидеров ультраправого движения "КазаПаунд" (его также называют неофашистским) Альберто Палладино объясняет, что его соратники отвергают и противостоят такому мультикультурализму, который создает различные (культурные) гетто, а не единую культуру. "Основная ошибка такой стратегии в том, что разрушаются различные идентичности в угоду интеграции. Но если вы разрушите несущие конструкции идентичности индивида, вы лишите его истории, памяти, превратив всего лишь в потребителя", — говорит он.
Причем Палладино не считает, что "власти идут путем разрушения (традиционной) культуры": "Думаю, просто есть группы политиков, действующих так в своих экономических целях и для обретения большего влияния".
"Во Франции мы против этого"
Нынешний президент Франции Эммануэль Макрон выиграл выборы у крайне правой Марин Ле Пен, проводившей избирательную кампанию под лозунгами противостояния мультикультурализму.
Как отмечает директор Франко-российского аналитического центра "Обсерво" Арно Дюбьен, официально во Франции политики мультикультурности нет: "Во Франции теоретически мы выступаем против этого. Ты либо француз, либо нефранцуз. Француз из заморского департамента — с острова Реюньон, или из другого, "внутреннего" департамента — без разницы. Другое дело, что де-факто есть проблема со вторым и третьим поколением, с молодыми людьми, гражданами Франции, по разным причинам не ощущающими себя французами. Но это не результат политики мультикультурализма, это просто провал политики". К слову, в 2011-м бывший тогда президентом Франции Николя Саркози вслед за Меркель признал, что мультикультурная модель Европы провалилась.
