Как предательство стало национальной гордостью «незалежной»
Противостояние сил, которые мы сегодня зовем «майданом» и «антимайданом», зародилось на территории современной Украины, когда самой Украины не существовало даже в проекте. Первые попытки наделить термины «Украина» и «украинцы» неким этническим содержанием (и то извне) были предприняты лишь во второй половине XIX века, а вот попытка отторгнуть находящуюся в Поднепровье часть Русской мира и передать ее «изнутри» под внешнее европейское управление относится к середине XVII-ого.
Говорить о каком-то организованном прозападном ренегатстве на юго-западе русских земель до 1650-х годов, наверное, не стоит. Конечно, к этому времени история уже знала и отчаянные метания Даниила Галицкого между Западом и Востоком, и коллаборационизм части русской элиты в составе Великого Княжества Литовского и Речи Посполитой, но это все же — явления несколько иного порядка. Князь Даниил проявлял внешнеполитическую гуттаперчевость не от хорошей жизни, и отдавать свои земли под внешнее управление категорически не желал. А служба польской короне части «литовско-русских» магнатов имела место в условиях, когда «внешнее управление» уже существовало по факту, явившись на земли будущей Украины извне. В середине же XVII столетия одна вполне конкретная «местная» историческая личность попыталась вырвать Поднепровье из состава России и вернуть его в польское рабство…
Иван Евстафьевич Выговский родился примерно в начале XVII века на территории современной Житомирской области в семье православного шляхтича. Известно, что он получил неплохое по меркам своего времени образование. Когда ему было чуть больше 20 лет от роду, Выговский подался на службу в армию Речи Посполитой, и вскоре стал писарем польского комиссара над реестровым казацким войском Яцека Шемберкова. Тогда же он познакомился с Богданом Хмельницким. Когда последний поднял восстание запорожцев против польского господства, Выговский в чине ротмистра (аналог современного капитана) принял участие в карательной операции против своих соотечественников. И едва не поплатился за это головой. Ротмистр попал в плен к татарам, выступавшим тогда союзниками казаков против Польши. Выговский якобы пытался буянить в плену, и его за это приковали к пушке. Польского офицера с большой долей вероятности ожидала мучительная смерть на турецких галерах, но своего старого знакомого заметил и пожалел сам Богдан Хмельницкий, выкупивший Выговского у татар за… кобылу.
Шустрый Выговский быстро втерся в доверие к казацкому вождю, и поспешно сменил флаг, спокойно согласившись принимать участие в войне против своих вчерашних господ. Он стал сначала личным писарем Хмельницкого, а затем — и генеральным писарем войска, создав Генеральную канцелярию — ведомство, игравшее, с точки зрения современного человека, роль одновременно МИДа и МВД. Кроме того, Выговский активно занимался вопросами разведки. Со временем он стал одним из самых горячих сторонников идеи присоединения Войска Запорожского и всех освобожденных им земель к России. Этот замысел казацкой старшины, как мы знаем, был воплощен в жизнь в 1654 году.
Незадолго до этого, в 1653 году в Молдавии погиб сын Богдана Хмельницкого Тимош, а сам гетман через некоторое время тяжело заболел и потребовал передать свою власть младшему сыну — подростку Юрию. Юношу формально провозгласили гетманом еще при жизни отца, потом подтвердили это решение и после смерти Богдана, но тут в дело вмешался Выговский, предложивший казацкой старшине сделать его чем-то вроде регента — «временным» гетманом до достижения Юрием совершеннолетия. Какие доводы приводил писарь Хмельницкому-младшему — доподлинно неизвестно, но тот на предложение ловкого помощника своего покойного отца, в конце концов, согласился.
21 октября 1657 года Выговский получил в руки заветную гетманскую булаву. И тут же начал «контрреформы», превращая Войско Запорожское в подобие олигархической республики и восстанавливая шляхетское землевладение. И без того нелюбимый «широкими народными массами» и старым казачеством Выговский быстро стал объектом ненависти большей части запорожцев и развернул в ответ на это самый настоящий террор: гетман начал казни казацких офицеров, ориентированных на Москву, хотя сам считался царским вассалом. Для казаков уже не было секретом, что Выговский за спиной у них и у царского правительства договаривается об уходе под власть либо польской короны, либо Крымского ханства.
В конце концов, кошевой атаман Яков Барабаш и полтавский полковник Мартын Пушкарь публично обвинили Выговского в предательстве и подняли против него восстание. Царские военачальники, понимая, что Барабаш и Пушкарь полностью правы, начали ненавязчиво предлагать Алексею Михайловичу оказать им помощь, но глава государства сначала просто «завис», а потом — попытался «примирить» восставшую пророссийскую старшину с изменником. Ни к чему хорошему это, естественно, привести не могло. Выговский, ощутив полную безнаказанность, пошел еще дальше. Он призвал на помощь против казаков крымских татар, и стал расплачиваться с ними жителями городов Поднепровья, разрешив грабить вверенное ему население и забирать его в рабство.
Дошло до того, что Выговский отдал на разграбление татарским союзникам Полтаву, Лубны и Гадяч, «подарив» им тысячи славянских рабов вместе с женами и детьми.
Царь, все еще надеясь на примирение и не до конца понимая, что вообще происходит в Малороссии, приказал арестовать Барабаша и доставить его для судебных разбирательств в Киев. Но это могло очень плохо закончиться для Выговского, и гетман дал команду захватить сопровождавший Барабаша отряд, а самого кошевого казнить…
После этого Выговский своих истинных намерений больше не скрывал. Он открыто заявил царскому посольству, что собирается разорвать отношения с Москвой, и отправляет татар на Киев, с тем, чтобы они захватили и разорили город.
22 августа 1658 года войска под руководством брата Выговского Даниила вместе с союзными татарами атаковали Киев. Отряды самого гетмана громили в это время города на территории современной Сумской области, понеся, правда, поражение под Каменным.
Лично же Выговский начал переговоры с поляками. Он предложил им вернуть освобожденные Богданом Хмельницким земли назад в состав Речи Посполитой на правах «третьего субъекта». Поляки в переговорный процесс вступили, но своего бывшего прислужника при этом искренне презирали и даже не пытались этого скрывать.
Станислав Беневский, польский дипломат и государственный деятель:
«Я как не ручался за верность Выговского, так и теперь не ручаюсь, так как у него ложь, клятвопреступничество — постоянный принцип и письма его сами себе противоречат».
Тем не менее, поляки подписали с Выговским Гадячский договор, предполагающий присоединение Гетманщины к Речи Посполитой. Сейм, правда, воспринимать документ всерьез отказался, ратифицировав его только в части, касающейся возвращения Поднепровья польской короне. Требования же Выговского польский парламент отклонил. Впрочем, договор в любом случае оставался только на бумаге.
События под Киевом как раз в это время во многом определили дальнейший ход войны. Несмотря на то, что гарнизон города насчитывал всего 6 тысяч человек, он успешно отразил первые атаки 20-тысячного войска Выговского. Казаки не желали воевать с русскими и массово дезертировали. Уже 24 августа часть войска Выговского понесла жестокое поражение на Печерске, и в панике бежала. А 20 сентября русские войска под Васильковым атаковали основные силы Выговского, которыми командовал его брат Константин, и разгромили их на голову.
Осенью на Гетманщину прибыл со своим полком князь Григорий Ромодановский. К нему моментально присоединились десятки тысяч верных царю казаков. Причем, когда казаки начали грабить городки, в которых жили сторонники Выговского, ссылаясь на то, что те продавали в рабство их жен и детей, Ромодановский строго-настрого велел пресечь мародерство. Князь разбил несколько отрядов Выговского, после чего гетман в ноябре униженно запросил мира и поклялся быть «под… Великого Государя повелением и под… Великого Государя высокою рукою в вечном подданстве».
Впрочем, клятвы Выговского стоили не больше, чем слова его современных идеологических потомков, заседающих в Киеве. Уже в декабре 1658 года, увидев, что прямая угроза для него миновала, гетман воспользовался тем, что русские войска ослабили бдительность, и атаковал их. На подмогу к Выговскому подошли польская и татарская армии.
В июне 1659 года большой татарский отряд Мехмеда IV Гирея, усиленный наемниками, польскими частями и некоторым количеством казаков Выговского, используя подавляющее численное преимущество, разбил под Конотопом отряд князя Семена Пожарского. В современной киевской националистической историографии данное событие выдается за «выдающуюся победу украинского оружия», но это — совсем не так. Во-первых, «выговцы» не составляли и трети объединенной армии, а, во-вторых, никакого стратегического преимущества гетману Конотопская битва не принесла.
Новый запорожский атаман Иван Серко по договоренности с российскими властями атаковал кочевья ногайцев, из-за чего основные союзники оставили Выговского. Гетман попытался спасти ситуацию, и бросил на помощь татарам отряд полковника Тимоша, но он был разгромлен запорожцами.
В городах Гетманщины начались массовые восстания против гетмана-узурпатора. Очередное серьезное поражение войскам Выговского нанес российский отряд, вышедший из Киева. Представители старшины, ориентировавшиеся на Выговского, стали массово присягать российскому царю и сдавать своих бывших подельников.
В октябре 1659 года Выговский под давлением собственного окружения отрекся от гетманской должности и сбежал в Польшу. Он попытался вызвать жалость у короля Яна Казимира, но попытки интриговать против собственного зятя — Павла Тетери, также служившего в это время Польше, переполнили чашу терпения варшавского руководства. В 1664 году Выговского схватили, лишили всех титулов и званий, и расстреляли.
Правда, джинна, выпущенного им из бутылки, загнать назад не получалось еще долго. Если Левобережье Днепра, Киев и Запорожье по итогам описанных событий остались в составе России, то Правобережье, на которое формально претендовала Польша, на долгие годы стало местом сражения всех окрестных государств, и даже на некоторое время оказалось под фактическим турецким контролем. Большая часть местного населения была либо уничтожена, либо угнана в рабство, либо сбежала в Россию. С легкой руки авторов казачьих летописей, этот период в истории Правобережья именуется Руиной.
Ренегат и клятвопреступник Иван Выговский, некогда выкупленный Хмельницким из рабства за кобылу, был одним из самых презираемых деятелей своего времени. С его подачи многие тысячи жителей территории современной Украины были убиты или проданы в рабство. Правобережье обезлюдело и было передано в состав Польши не на тех условиях, которые нафантазировал себе Выговский, а на тех, которые были удобны «европейским соседям». Выдающиеся казачьи военачальники подверглись репрессиям и гонениям. Горе-гетман не выиграл ни одного мало-мальски значимого сражения. Даже в ничего не решившей Конотопской битве участвовали преимущественно татары, которым Выговский присягал тайком от польского короля. Все основные сражения «выговцы» российским войскам и запорожцам проиграли.
Тем не менее, Иван Выговский считается одним из выдающихся национальных героев современной постмайданной Украины. В честь него там называют улицы и школы, его портреты печатают на почтовых марках и календарях. Этим самым сформировавшееся на «руинах» украинского государства в 2014 году политическое образование в очередной раз подтверждает репутацию «страны не выученных уроков» и демонстрирует абсолютную неспособность учиться на собственных ошибках. Ведь то, что происходило там во второй половине XVII века, до боли напоминает события наших дней. Руина возрождается. И удивляться нечему — какие герои, такая и страна…
Источник: svpressa.ru
