Вдова лидера ополченцев Дремова рассказала о заказчиках убийства супруга

 

НОВОРОССИЯ


Донецк, Краматорск, Крым, Луганск, Мариуполь, Новости ДНР, Новости ЛНР, Новости Новороссии, Приднестровье, Ситуация на блокпостах, Славянск, Широкино,

ОПОЛЧЕНИЕ НОВОРОССИИ


Сводки от ополчения Новороссии, Алексей Мозговой, Ополченец Гиви , Ополченец Моторола, Светлодарская дуга, Сводки Басурина,

ЛЮДИ


Адекватные политики запада, Игорь Стрелков,

СОБЫТИЯ


Бои за донецкий аэропорт, Дебальцевский котел, Константиновка, Марьинка, Отставка и арест А. Пургина, Переговоры в Минске, Расстрел автобуса под Волновахой, Стрельба в Мукачево,

ОРГАНИЗАЦИИ


Антимайдан,

УКРАИНА


Геническ, Днепропетровск, Запорожье, Киев, Киевская хунта, Комитет спасения украины, Николаев, Одесса, Подкарпатская русь, Правый сектор, Убийство Бабченко, Украина, УПЦ, Харьков,

ДНР


Горловка
Дебальцево
Ясиноватая

В МИРЕ


Вооруженные конфликты
Новости Белоруссии
Новости мира
Постсоветских пространство
Цветные революции




Война на Украине
 


2016-11-17 16:37


Новости ЛНР сегодня. Последние новости Луганской народной республики 2022, Сводки от ополчения Новороссии. Последние сводки с фронтов ДНР и ЛНР, Антимайдан Украина, Антимайдан, Новости Новороссии

У петербурженки Татьяны и командира ополченцев Павла Дремова был всего один «медовый день»

Месяц прошел после убийства в Донецке легендарного полевого командира Моторолы. А еще через месяц будет годовщина со дня смерти другого не менее известного ополченца — Павла Дремова (Бати). Заказчиков его убийства так и не нашли, да по большому счету и не искали. Исполнитель, по словам вдовы, спокойно живет в ЛНР. Татьяна Дремова рассказала «МК» в Питере» о своем счастье, которое длилось три месяца и один «медовый день», о Паше и политике новых властей, о которой она ничего знать не хочет.

Чтобы помогали, нужна оторванная нога

В декабре прошлого года о свадьбе ополченца Павла Дремова и петербурженки Татьяны говорили весь Донбасс и Питер. Сначала поздравляли, потом оплакивали. Батю убили 15-го числа, когда он торопился на свой праздник — второй день гуляний в родном Стаханове, устроенных после официальной питерской церемонии.

Это была очень необычная пара. Красивая и будто бы несовместимая на первый взгляд. Он — полевой командир, атаман, по сути глава Стаханова, где стоял его полк. До войны — каменщик. Она — выпускница театральной академии, которая о войне и не помышляла.

— Лето 2014 года, когда начались бои на Донбассе, я провела в Индии, — рассказывает Татьяна Дремова. — В Питере открыла небольшой магазинчик индийских товаров. Мы покупали вещи, сделанные вручную тибетскими беженцами, и продавали их в Петербурге. Так мы им помогали. Это было очень мило, но совершенно невыгодно. Я совсем не коммерсант. В моей голове были мир, любовь, буддизм и никакой войны. А осенью я вернулась в город. Включила телевизор и увидела, что происходило на Украине. А там война. Друзья — в основном люди творческие — говорили: да брось ты, это политика. Но политикой был майдан, и он мне действительно казался ерундой. А тут настоящие танки стреляли по настоящим людям. Какая политика? Это война!

В октябре один из друзей Татьяны ушел в ополчение. А она с другим товарищем стала собирать гуманитарную помощь в своем магазинчике. Поначалу народ шел активно. Но потом наступило затишье, перемирие, и петербуржцы сникли.

— Чтобы люди помогали, я это уже сейчас поняла, им нужно показать фотографию оторванной ноги. Тогда они скажут: «Ой, как плохо» и принесут вещи. А когда не стреляют, сложно объяснить, что по сути ничего не изменилось и жителям пострадавших городов все так же нечего носить, нечего есть, — говорит Татьяна.

В декабре 2014-го она решила сама ехать на Донбасс. Хотела наладить связи с местными фондами, познакомиться с беженцами. Все-таки имея связи, из Питера проще помогать.

— Поехала как фотограф (я этим увлекаюсь), получив аккредитацию от СМИ в обмен на мои фото. Статус журналиста упрощал работу, — объясняет Татьяна. — Отправляясь туда, очень хотела поснимать полевых командиров, особенно Павла Дремова. Пожать ему руку, поговорить с ним было моей мечтой. Тогда уже я была в теме, много читала о том, что происходит на Донбассе, и его высказывания были мне ближе всего по духу. Он был необыкновенный. Все, что он говорил, — это такая смелость, открытость, принципиальность. Он мог называть вещи своими именами, не заботился о политкорректности, о последствиях. Если он знал, что кто-то ворует, он говорил об этом. Не воруй! В конечном счете он за это и поплатился... Я не Паша, — добавляет Татьяна.

Это она к тому, что в отличие от него не может обличать нынешние власти ЛНР и не занимается этим. В политику Татьяна старается не соваться. А он в конце 2014-го записал видеообращение, в котором разнес Игоря Плотницкого, обвинив в его в разграблении гуманитарной помощи из России.

— Паша был не за ЛНР, он был против Украины. С большим усилием, за которое я стала его еще больше уважать, он согласился на вступление его полка в народную милицию ЛНР в начале января 2015 года. И тогда он, после всех своих высказываний, принял знамя из рук Плотницкого. Павел прекрасно понимал, что сначала необходимо быть всем вместе внутри маленькой республики, чтобы победить внешнего врага. А потом уже разбираться внутри. И ради общей победы надо наступить на горло всем своим «нравится — не нравится» и объединиться, — говорит Татьяна.

Первый среди настоящих

В декабре 2014-го знакомые помогли Татьяне найти жилье в Алчевске, а главное — договорились о встрече с Дремовым.

— Мы приехали в Стаханов, пришли в штаб полка. Долго ждали Пашу. За это время его помощник рассказал мне все что мог, ответил на мои вопросы. И я думала: что же буду спрашивать у Дремова? Щелкну его разок и уйду? А ведь он специально ко мне едет на встречу. А потом он наконец пришел. С ребятами вернулся с передовой. Они были такие веселые. Паша узнал, что я из Петербурга. Обрадовался: «Я тоже жил в Петербурге!» Выяснилось, что мы ездили с ним на одном номере автобуса. Потом они начали читать стихи, угощать нас чаем. Затем приехал парень-бард с гитарой. Они, эти ребята, были потрясающие, искренние, живые, настоящие. И Паша первый среди них. И это было фантастически! — восторгается Татьяна.

После той первой встречи она еще не раз приходила в штаб полка, просто посидеть там и посмотреть:

— Могла так час сидеть, два. Кто-то приходил-уходил, а я сидела и кайфовала.

Ей подарили шинель и папаху. А она принесла два кило конфет, потому что кто-то из ополченцев обмолвился, что уже давно их не ел.

— Но они ни одной штуки не взяли. Паша сказал: «Все в детский дом».

21 января 2015-го Татьяна поехала из ЛНР обратно в Питер. 23-го была в городе. И в тот же день убили коменданта, первого народного мэра Первомайска Евгения Ищенко.

— Меня больше всего восхищали Паша и Ищенко. В Первомайске тогда не осталось ни одного целого здания. А это не село, это город. Это похоже на Сирию, которую нам сейчас показывают. Ищенко возил меня по городу и рассказывал, что там творилось: вот тут у нас печка во дворе, люди себе еду на ней готовят, потому что в квартирах нет ни газа, ни воды, ни электричества. Но при этом он не опускал руки, верил, что все починят, отстроят, переживут. Мне запомнилось, что, когда мы подъехали к тому дому, где Ищенко жил и где мы его забирали, он во дворе кормил голубей. И был такой жизнерадостный, — вспоминает Татьяна.

«И я очень зову тебя замуж»

Татьяна вернулась в Петербург. В кармане у нее лежал личный номер Павла Дремова.

— Мне много раз хотелось позвонить ему. Но меня что-то сдерживало внутри. Казалось, что я его своим звонком отвлеку от важных дел. Да и думалось — вот дозвонюсь и придется объяснять: «Я Таня, журналистка, я вас снимала...» Он полчаса будет вспоминать, что за Таня. Так и не позвонила. Потом только поняла, какая дура была, — жалеет Татьяна.

Она вернулась в ЛНР в августе 2015-го. Конечно, хотелось снова встретиться с Дремовым. Наконец решилась — набрала его номер. Но у командира за прошедшее время он уже несколько раз сменился.

— Удалось дозвониться только до его друга Жени. С ним мы встретились, поговорили. Потом я занялась своими делами. И как-то днем сидела в Первомайске со знакомым ополченцем. И вдруг звонит телефон. Паша! Говорит: «Ты где?» — «В Первомайске». — «Сиди там, приеду за тобой». Думаю: ничего себе, прикольно. Через полчаса приехал, забрал, привез к себе в штаб — мы там сидели, разговаривали и просто друг на друга смотрели. Он меня спрашивал: «Чего пропала, не звонила?» Я ему объясняла, что не хотела отвлекать, что пришлось бы напоминать, кто я. А он сказал, что я дура и ничего бы не пришлось объяснять. Вскоре после моего отъезда зимой началась Дебальцевская операция. Он сидел в окопах, кругом стреляли, а он меня вспоминал. А потом тоже не мог мне позвонить — у него моего номера не было. И я поняла, сколько времени мы потеряли, — вздыхает Татьяна.

И все-таки ей нужно было возвращаться в Петербург.

— Я приехала домой. А Паша прислал мне электронное письмо. Там была всего одна строчка. «Ну, ты хоть позвони, скажи, как доехала. И я очень зову тебя замуж». Он и до этого не раз «звал», но то все было в шутку, мол, завтра в ЗАГС поедем. Я от этих шуток стеснялась, краснела, но при этом они мне так льстили. А в том письме все было уже серьезно, — рассказывает Татьяна.

В сентябре атаман Дремов сделал своей невесте официальное предложение. Полевой командир оказался на редкость романтичным.

— Мне кажется, все девочки должны мне завидовать. В сентябре я снова к нему приехала в Стаханов. В одно из воскресений — он в этот день пораньше уходил из штаба — договорились сходить погулять. За мной заехал его личный шофер, он же телохранитель Леня (он потом и погиб с ним вместе). И мы куда-то поехали. Я думала, в штаб. Но мы почему-то свернули с нужного пути. Ехали лесом, полем, на все расспросы Леня отвечал, что ничего не знает. Приехали в итоге в красивую рощу — осень в тот год стояла теплая, сухая, и лес был весь желтый. В роще нас ждал Паша с букетом цветов. Я к нему подошла. Он встал на одно колено и спросил, буду ли я его женой. Я сказала «Да». В этот момент Леня сзади заорал «Ура!» и открыл шампанское. Это было как в кино, — улыбается Татьяна. — Потом я несколько раз приезжала, уезжала в Стаханов. В октябре уже Паша приехал в Петербург знакомиться с моей мамой и подавать заявление в ЗАГС. Решили регистрироваться здесь. Паша любил Петербург. Но главное, что его друзья сюда приехали. А мои друзья и семья туда бы точно не отправились. Хотя мама его очень полюбила. Безоговорочно и как родного. И когда все случилось (убили Павла. — Ред.), я впервые увидела, как мама быстро постарела. Она очень сильно переживала.

«Я точно знаю: он умер счастливым»

Влюбленные прожили вместе всего три с половиной месяца. Позже на своем сайте Татьяна поделится воспоминаниями о том времени. «Я влюбила Пашу в индийскую кухню. Сначала я сделала его вегетарианцем. Точнее, оговорюсь сразу, он сделался им сам, по собственному желанию. А потом, когда мы были в Петербурге, я решила продемонстрировать ему на деле, что вегетарианская кухня очень вкусная и разнообразная. И сытная». «Еще мы ходили в цирк, настоящий цирк, и идея была Пашина». «Поиграть в компьютерные игры, поиграть в настольные игры, посмотреть мультфильмы, или КВН, или «Уральские пельмени» — все это и многое другое — это другой, непаспортный возраст Павлика».

5 декабря свадьбу отметили в Петербурге. Медового месяца не было, только один «медовый день», который молодожены провели вместе с минимумом звонков и без встреч. Второй праздник хотели сыграть в Стаханове 12 декабря.

«Было морозно, нас катали, мы пили невкусное шампанское и целовались... Мы успели сказать друг другу самое главное и разъехались на разных машинах», — писала спустя месяц Татьяна о последнем дне с мужем. Его машина — подарок на свадьбу — взорвалась. И Павел, и его шофер Леня погибли на месте.

«И я точно знаю, что 12 декабря 2015 года Паша хотел жить как никогда, и точно знаю в то же время, что умер он счастливым», — написала потом Татьяна.

Двойные стандарты ЛНР

Сейчас Татьяна Дремова живет в Стаханове, маленьком городке, который продолжают обстреливать.

— Паша говорил, что когда-нибудь, когда война закончится, когда необходимость в нем иссякнет, мы переедем в Петербург. Не переехали. И я пока не собираюсь. Я живу именно в том районе города, который больше всего обстреливается. Когда прилетает, то прилетает в первую очередь к нам. А сейчас особенно сильно стреляют, — говорит Татьяна. — Для меня многое в новинку — жизнь без «Икеи», кинотеатров и книжных магазинов. Я никогда не думала, что смогу в маленьком городе почувствовать себя дома. Но почему-то там я на своем месте.

Татьяна работает программным директором в Казачьей медиагруппе, которую создал еще Дремов, и в Луганском драмтеатре. Туда ее с радостью взяли режиссером. Странно получилось: из ЛНР многие едут в Питер на заработки, а тут наоборот — петербурженка нашла себе работу в Луганске.

— Я в Питере искала когда-то себе место в театре. Но без знакомств и связей очень сложно в этой сфере пробиться. А там я оказалась нужна. Я пришла в театр, где нет ни одного режиссера, потому что все разъехались во время войны. Сказала, что я режиссер с петербургским образованием и хочу у вас работать. Мне ответили: «Добро пожаловать, мы тоже хотим, чтобы вы у нас работали». Пишу еще в газету «Казачий вестник» — про православие, про казачество. Хотя я не крещеная, а про казаков стала узнавать, только познакомившись с Пашей. Папаху себе на свадьбу сшила с фатой. Фату потом обрезала и продолжаю носить эту папаху. Хотя я не казачка, я, получается, вдова атамана. А в политику я не лезу. Я в ней не разбираюсь. И в этом отношении не представляю никому такой опасности, как Паша, — уверена Татьяна.

В Стаханов, как и в целом на Донбасс, сейчас постепенно возвращаются те, кто уехал оттуда с началом войны. Но работы в республиках очень мало. То и дело отключают свет и воду. Татьяну часто спрашивают, что будет с ЛНР. Или чего бы она хотела?

— Мое мнение человека со стороны, мало в этом разбирающегося: Донбасс России не нужен, но и Украине, я думаю, тоже. Потому что в него при любом развитии событий нужно вкладывать огромные деньги, чтобы там хоть что-то восстановить. Жить ближайшие «-дцать» лет будет сложно. Это второе Приднестровье. Никто не придет и не отведет в светлое будущее с большими зарплатами. Республикам придется самим выплывать. И, скорее всего, они надолго останутся в таком же положении, как сейчас: и не государство, и не часть Украины. Хотя это весьма странное состояние.

В ЛНР ввели свои автомобильные номера, выдают свои паспорта, развивают народную милицию. Но в то же время не могут провести выборы без разрешения из Киева. То есть, с одной стороны, выстраивают политику самостоятельного государства. А с другой... У меня вопрос: что будет, если все-таки будут приняты минские соглашения и ЛНР снова станет частью Украины, хоть и с особым статусом? Опять менять все паспорта, номера, печати, штампы? Это мелочи, но сколько на них тратится денег. Или еще пример двойных стандартов. Я была удивлена, когда узнала, что в республике до сих пор в школах преподают второй язык — украинский. Это подается так, что вот, мол, мы не забываем наших корней и все такое прочее. Но толком, зачем это делается, объяснить не могут. Видимо, на всякий случай. Только что это за всякий случай? Они не верят в победу? Это очень странно, когда, например, есть семья — мама, папа и ребенок. Папа воюет с Украиной, а ребенок тем временем учит украинский в школе. Но главное — экономика. ЛНР и ДНР зависят от Киева финансово. Самые крупные заводы, которые еще работают, работают на Украину. И люди внутри республик получают зарплату в гривнах. А налоги платят в украинскую казну. И все прекрасно знают, что Алчевский металлургический комбинат высчитывает из зарплаты работников процент на АТО. Все это знают, но ничего с этим не поделать. И эти предприятия не смогут жить, построив «великую китайскую стену» между собой и Украиной. Если ЛНР все-таки войдет в состав Украины, я не смогу там жить. Мне придется уехать.

Заказчиков убийства никто не ищет

После гибели Павла Дремова, легендарного и любимого многими в ЛНР Бати, там часто задумываются, как увековечить его память.

— Ко мне на улице подходят и спрашивают, когда его именем назовут улицу или школу, когда памятник поставят. Все будет, — уверена Татьяна. — Да и просто меня стали часто узнавать. Иногда это очень трогательно — люди сочувствуют, порой бесцеремонно: «А еще не нашли убийц? Что ж так?» Я б тоже хотела знать, что ж так. Только никто не ищет. Если бы искали, уже бы давно нашли. Все говорят: «И так все понятно, кто заказчик». А что понятно? Назовите мне фамилию. Исполнителя (человека, который перегонял подаренную Дремову на свадьбу машину и подложил в нее взрывчатку. — Ред.) действительно знают все. У него открытая страница в «Фейсбуке». Он теперь живет в Северодонецке. От Стаханова до него километров 50. Вот он, пожалуйста, берите! Но никто с ним ничего не делает, потому что все боятся за свою шкуру. Год назад все били себя пяткой в грудь и говорили, что Паша столько всего сделал, что мы сейчас за него... А ничего.

Кто заказчик — этот вопрос остается открытым. Он может оказаться на Украине, в ЛНР, в России.

— В Интернете ходят версии, где все расписано, кто заказчик и почему. Можно им верить, — рассуждает Татьяна. — А можно, наконец, провести расследование и все выяснить точно. Но этого не делают.

Кстати

Ответственность за смерть

В октябре этого года в Луганском драмтеатре прошла премьера спектакля Татьяны Дремовой «Соловьиная ночь». Это пьеса о первых днях мира после Великой Отечественной войны, о любви между советским солдатом и немецкой девушкой. Третий главный герой — полковник, которому приходится разбираться в этой истории. И он оказывается больше человеком, чем военным. Татьяна хотела поставить спектакль, еще когда был жив Павел. Но тогда не получилось.

— А потом Паша стал для меня прототипом того полковника, — говорит Татьяна Дремова. — Я поняла, что советский офицер такой же, как мой муж, он делает так же, как всю жизнь поступал Паша. А он никогда не бросал своих. Однажды арестовали одного из его людей. Он сказал, что поднимет весь полк, что они не поедут на позиции, что не будут стрелять или вовсе начнут стрелять в другую сторону, если того бойца не вернут к нему в полк. В таких вопросах он был бескомпромиссен. И в то же время он мог дать денег незнакомым людям, если те просили на операцию матери, и никогда их не проверял. При нем в Стаханове абсолютно пропали наркотики.

Как-то раз он рассказал мне, что отпустил пленного. Тот был снайпером. И после освобождения вернулся в украинскую армию и продолжил убивать наших ребят. Паша меня спрашивал, прав он был, что его отпустил или нет. Я сказала, что вина за каждого убитого у них была пополам. С одной стороны, ты проявил милосердие, с другой — ты ответственен за каждого, кого он потом убил.

Елена Михина 


Источник: spb.mk.ru